Площадь Искусств в Петербурге — поистине музыкальное сердце города. Малый оперный театр, Большой зал филармонии, Театр музыкальной комедии, залы Русского музея и дома Виельгорских, где в наши дни вновь зазвучала музыка… Но мало кто знает, что совсем неподалеку, в доме № 15 на Итальянской улице, в начале прошлого века был один из самых притягательных музыкальных салонов столицы, где постоянно бывали Пушкин, Мицкевич, Вяземский, Жуковский, Грибоедов, Крылов, братья Виельгорские, Михаил Глинка. В этом доме с 1828 по 1831 год жила Мария Шимановская — знаменитая польская пианистка, композитор, педагог, чье искусство во многом подготовило взлет гения Фридерика Шопена и стало яркой страницей не только польской, но и русской и европейской музыкальной культуры начала XIX века.
Мария Агата Шимановская (урожденная Воловская) родилась в Варшаве в 1789 году и уже в раннем детстве обнаружила незаурядные музыкальные способности. С восьми лет она начинает серьезно заниматься игрой на фортепиано, пробует сочинять, удивляя и восхищая своим талантом польских и иностранных музыкантов, которые постоянно бывали на вечерах в салоне Воловских в Вар¬шаве. К двадцати годам ее талант настолько сформировался и окреп, что она отправляется с концертами в Париж — музыкальный центр Европы. Концерты проходят с большим успехом, знаменитые музыканты Керубини, Спонтини, Курпиньский восхищаются талантом юной варшавянки, посвящают ей свои произведения.
Возвратившись в Варшаву, в 1810 году Мария выходит замуж за помещика Теофила Шимановского, но брак этот не приносит ей счастья — муж категорически против артистической карьеры своей жены. Через десять лет брак оказывается расторгнутым, у Марии остаются фамилия Шимановская и… трое детей, которым отныне она сама должна обеспечивать существование своим искусством, своим талантом.
В 1822 году Мария отправляется в большую гастрольную поездку и начинает ее с Петербурга. Она дает здесь несколько публичных концертов, играет во дворце для императорской семьи и в знак восхищения получает звание «Первой пианистки Их Величеств Императриц». Звание это, с нашей сегод¬няшней точки зрения, несколько курьезное, но в те времена оно было своего рода охранной грамотой для разведенной женщины, ибо давало ей возможность не только играть в великосветских салонах, но и быть артистом-профессионалом, свободным художником, а следовательно, зарабатывать на жизнь себе и своим детям.
Из Петербурга Шимановская едет на юг и дает серию концертов в Киеве, Львове, Виннице, Житомире, а затем совершает долгое концертное турне по Европе: Познань, Карлсбад, Мариенбад, где она играет для Гёте, и по его приглашению проводит полмесяца в Веймаре. Великий старец посвящает ей одно из лучших своих стихотворений — «Умиротворение» (из «Трилогии страсти»). После Германии артистку ждал триумфальный успех в Париже. Затем — в Лондоне, Амстердаме, и, наконец, в Италии, где она выступила в Милане, Риме, Парме, Флоренции. Здесь она встречается с Михалом Клеофасом Огиньским, знавшим ее еще ребенком и теперь радующимся славе своей соотечественницы.
Летом 1826 года Мария Шимановская возвращается на родину в ореоле европейской славы. На концертах в Вар¬ша¬ве ее игру слушает 16-летний Фридерик Шопен. А затем — снова Петербург, где публика, критика, друзья так горячо и искренне принимают польскую пианистку, что она принимает решение переехать в Россию и остаться здесь навсегда. Осенью артистка с детьми и старшей сестрой Юлией (слепой с детства) приезжает в Москву и проводит там зиму, окруженная любовью и заботой Зинаиды Волкон¬ской, четы Вяземских и многочисленных поклонников своего таланта. Здесь она знакомится с Мицкевичем и Пушкиным, дружба с которыми продолжилась в Петербурге, куда Шимановская переехала весной 1828 года. Она поселилась в доме № 15 на Итальянской улице, заняв в нем целый этаж. Очень скоро дом этот становится средоточием талантов «под сенью дружных муз», здесь собираются музыканты, писатели, поэты, художники. Молодой Михаил Глинка, по его собственным словам, был «музыкальным маэстро» на этих встречах, т.к. аккомпанировал дочкам Шимановской — Хелене и Целине. Сам Мицкевич, вдохновленный игрой Марии Шимановской, восхищал гостей своими знаменитыми импровизациями. Пушкин посвящает хозяйке салона дивные строки из «Каменного гостя»:
Из наслаждений жизни
Одной любви музыка уступает;
Но и любовь мелодия…
И разве образ Лауры в «Каменном госте» не навеян личностью артистки?
Постоянно бывают здесь братья Виельгорские, жившие неподалеку: Михаил — талантливый композитор, и Матвей — первоклассный, европейского уровня виолончелист. Не раз бывал и Грибоедов — тоже пианист и композитор, и старик Крылов — большой любитель музыки, сам в прошлом отличный скрипач. Среди гостей салона были и Жуковский, и Карамзин, и Гнедич, и Денис Давыдов, и давние, еще по Варшаве, друзья — Петр Вяземский, польские художники Ванькович, Олешкевич…
Поэт Иван Дмитриев вписал в альбом Шимановской следующее четверостишие:
Таланты все в родстве, источник их один,
Для них повсюду мир, нет ни войны, ни грани.
От Вислы до Невы, чрез гордый Апеннин
Они взаимно шлют приязни братской дани.
Воистину это был «союз вечных муз», если восполь¬зоваться строкой Кюхельбекера, и, наверное, это были самые счастливые и плодотворные годы в жизни Шимановской. Она много играет в концертах, сочиняет музыку, воспи¬ты¬вает нежно любимых детей, она окружена друзьями — людьми, близкими ей по духу и таланту.
Каким же ударом стала для них ее внезапная смерть летом 1831 года от холеры, свирепствовавшей тогда в Петербурге! Ее похоронили на «холерном кладбище» при Царскосельской дороге, в трех верстах от Петербурга. От этого кладбища к нашему времени не осталось и следов. Сохранился дом, где жила Мария Шимановская, но на нем нет пока памятной доски. А как прекрасно было бы, если бы там возродился небольшой камерный зал, и в нем снова зазвучали музыка, стихи, где ожили бы тени тех давних лет. И тогда, может быть, стал бы реальностью загадочный афоризм Николая Карамзина, вписанный им в альбом Марии Шимановской:
Мы видим счастья тень в местах земного света.
Есть счастье где-нибудь — нет тени без предмета.
Наталья Салнис, музыковед