Петербургский «Синий Сарафан»

Однажды редакция GP уже общалась с героиней нашего сегодняшнего интервью. В статье «Из Львова в Ленинград» мы беседовали c Яной и Михаилом Гловацкими о польских корнях Михаила и о судьбе его предков.  На этот раз мы решили затронуть тему искусства и творчества, т.к. Яна является режиссером независимого авторского театра «Синий Сарафан».

Алена Куликова: Яна, добрый день! Спасибо Вам большое, что в этот сложный для всех период Вы нашли время и возможность пообщаться с нами. Расскажите, пожалуйста, нашим читателям подробнее о себе и о том, чем Вы занимаетесь.

Яна Гловацкая: Добрый день! Спасибо Вашей редакции за проявленный интерес к нашему театру. Я являюсь режиссером, художественным руководителем, директором и актрисой театра «Синий Сарафан». Кто-то из наших зрителей сказал: «Ну, всё ясно. Театр – это вы!». (Смеётся) Тут многое сделано моими руками: начиная от одежды сцены, задника, кулис и заканчивая дизайном пространства в целом. Я всё время что-то подмазываю и подкрашиваю, тащу какие-то вещи из дома, чтоб у нас было уютнее и интереснее. Все нормальные люди несут в дом, а я наоборот – из дома в театр. (Смеётся). Зрители, приходя к нам, всегда отмечают особую атмосферу женственности во всём.Кроме того, приходится заниматься продвижением, рекламой, реализацией билетов. Признаюсь честно, административная работа меня выматывает. Я хотела бы целиком погрузиться в творчество, заниматься только постановкой спектаклей, но пока не получается. Мне часто говорят: «Учись делегировать, а то долго не протянешь!» Соглашаюсь с этим, но мой перфекционизм зачастую не позволяет поручить то или иное дело кому-то, так как я не уверена в результате и я, взваливаю это на себя, так как знаю, что сама сделаю качественно. Сейчас, к сожалению, мало настоящих профессионалов своего дела. Люди позиционируют себя одним образом, а начинаешь с ними работать и сталкиваешься с тем, что это «мыльные пузыри». И, как ни крути, лучше, чем ты сам, не сделает никто.

АК: Яна, расскажите, как все начиналось. Идея создать театр принадлежала Вам?

ЯГ: Изначально нас было пять девушек. И все мы очень хотели заниматься театром. Все мы были из разного теста, с разным опытом и образованием, но объединяло нас одно – жажда творить и вытворять, огромное желание сделать что-то новое, интересное, не похожее на то, что мы видим в других театрах.  С кем-то мы вместе учились на актёрском факультете, с кем-то познакомились на курсах, кого-то нам порекомендовали взять в труппу знакомые. Нас было всего пятеро, но мы чувствовали невероятную силу, будто мы целая футбольная команда. Сейчас из того состава нас осталось всего двое. Произошла перезагрузка. На данный момент в трупе театра восемь девушек и двое мужчин, наши приглашённые артисты.

АК: А откуда возникло название «Синий Сарафан»?

ЯГ: Это очень интересная история. Когда мы поставили наш первый спектакль «Дэвы» и уже начали продавать электронные билеты на премьеру, мы вдруг поняли, что у нашего театра нет имени. Нужно было срочно придумать название. Я дала задание каждой актрисе написать варианты. Там было много всего забавного, сюрреалистичного и странненького. Мы дружно похохотали, но название так и не придумали. Позже вместе с мужем мы думали над названием и я рассуждала о том, что театр – это своеобразная форма зависимости. Мы уходим в творческий процесс с головой, как в запой. Нет, вы не подумайте, мы люди не пьющие. (Смеётся) В шутку начали искать синонимы слова запой и наткнулись на выражение «упасть в синюю яму». Так говорят у нас в Петербурге, когда человек серьёзно и надолго запил. А в средней полосе существует другое выражение, но с тем же значением «надеть синий сарафан». Те, кто про такое выражение слышали, говорят: «Девочки, какое же у вас хорошее чувство юмора!». А те, кто не слышал, считают, что это просто элемент женской одежды и театр носит такое название, так как в труппе только девочки, а синий цвет – это цвет мечты, свободы, чистоты. Кстати, недавно к нам заглянули две девушки, случайно проходившие по каналу Грибоедова мимо нашего театра. Они увлекаются этнокультурой и сказали, что в какой-то деревне в Архангельской области синий сарафан – это национальный наряд, который девушки из этой деревни надевают в том случае, если им уже сделали предложение, но замуж они еще не вышли. Т.е. синий сарафан – это наряд невесты. В первый год существования к названию «Синий Сарафан» мы делали приписку «Женский этнолингвистический театр пластики тела». Тогда люди часто задавали вопрос: «А что такое этнолингвистический театр?». На что мы отвечали: «Приходите к нам на спектакли, мы обязательно покажем». Такая была замануха. Маркетинговый ход, так сказать. Спустя год мы стали писать ниже «Театральный матриархат». Но нас дружно все стали считать феминистками, и мы отказались от этого. Сейчас мы позиционируем себя просто: «Независимый авторский театр».

АК: Как интересно! А расскажите про первый спектакль. Как он был принят публикой?

ЯГ: Меня всегда привлекало тело, как средство художественной выразительности. Мне не хотелось на тот момент заниматься словами, хотелось сделать акцент на телесности. Девочки меня поддерживали, им это тоже было интересно. Я уже хорошо разбиралась в том, что такое физический театр. За моей спиной были различные мастер-классы, в том числе зарубежные. Мы с девочками собирались, делилась опытом, мыслями, фантазировали. Очень многое рождалась из тренинга. Нам удалось придумать что-то свое. Так и родился спектакль «Дэвы». Он до сих пор является визитной карточкой нашего театра. Есть зрители, которые ходят на него всегда, сколько бы раз мы его не играли. У нас уже и состав поменялся, но тем не менее, публика его все равно очень любит. Женщины говорят, что во время спектакля ты как будто бы смотришь на себя в зеркало. Женские образы очень узнаваемые. Мой папа, психолог, регулярно отправляет своих клиентов, мужчин, к нам на спектакль «Дэвы», чтоб они поняли, кто такие женщины и как с ними общаться. Мужчины, как правило, выходят после него немножко «пришибленными». Они как будто бы вдруг открывают для себя: «О, так, вот, она какая… женщина!». (Смеётся) Должна сказать, что спектакль «Дэвы» сильно видоизменился по пришествию 4-х лет. Сейчас он более зрительский и понятный. На премьерных спектаклях у людей наступал катарсис, они не понимали, что происходит, что это за театр такой, как вообще назвать этот жанр…  Да мы и сами до конца, если честно, не понимали, что творим. (Смеётся) Но равнодушных зрителей, выходящих из зала после «Дэв» у нас никогда не было. А потом, спектакль начал трансформироваться и меняться в связи с вводом одного исполнителя мужской роли, затем другого, позже и в женском составе произошли изменения, да и играть стали на другой площадке, от этого тоже многое зависит. Всё это внесло свои коррективы. Мне нравится та версия, которую мы играем сейчас. Это физический театр, в меру странный, метафоричный, но он понятен простому зрителю. Те, кто видели премьерные спектакли, говорят, что там было вообще нечто невообразимое и, мол, зря убрали какие-то куски и упростили. А те, кто приходят первый раз сейчас, они в восторге от того, что видят и не могут себе представить каких-то других дэв.

АК: Т.е. это тот, случай, когда спектакль зажил своей жизнью.

ЯГ: Да, именно так. Плюс пластического театра в том, что спектакль каждый раз разный. Многие зрителя говорят о том, что в прошлый раз у них были одни ассоциации, а сегодня – другие. Да и публика сегодня приходит в одном настроении, завтра в другом. У артистов – тоже самое. В наших спектаклях безусловно есть выстроенная история, но при этом, нет четко заученных движений, как в танцевальном театре, балете, хореографии.

АК: Т.е. есть место для импровизации?

ЯГ: Да, конечно. Есть закон, в котором существуют артисты в спектакле, но в этом законе они могут себя выражать по-разному. Их никто не будет ругать за то, что вчера они сделали три шага в сторону, а сегодня один. О нашем театре узнали в городе, как о пластическом, но сейчас мы все больше и больше работаем со словом. У нас в репертуаре появились драматические спектакли: «Медея», «Дневник Алены Чижук» и др. Такая трансформация произошла естественным путем. Хотя, кто-то, возможно, думает, что мы натанцевались вдоволь и потеряли интерес к физическому театру. Нет, просто появилась потребность в том, чтобы в репертуаре были разножанровые спектакли. У нас даже появился в репертуаре музыкальный спектакль. Представляете? В пластическом театре – музыкальный спектакль. Один зритель выберет пластический спектакль, другой – драматический. Один любит современную драматургию, другой – классику. Это нормально. Нам хочется, чтобы каждый зритель нашёл в нашем театре спектакль по душе и по вкусу. Даже в драматических спектаклях у нас всегда есть пластические решения. Всё-равно, тело для нас – мощных инструмент и основное средство художественной выразительности. Меня радует то, что зрители говорят об особом «синесарафановском» стиле, вне зависимости от того, на какой бы спектакль они не пришли: музыкальный, драматический, пластический.

АК: Возвращаясь к Вашему первому спектаклю, что значит слово «Дэвы»?

ЯГ: Нас часто спрашивают, почему спектакль называется не «Девы» или «Дивы», а «Дэвы». Эта буква «Э» в названии почему-то многих людей напрягает. В буддизме Дэвы – название для множества разнотипных существ, более сильных, долгоживущих и более удовлетворённых жизнью, чем люди. Термин дэва принято переводить как бог или божество. В мифологии одних народов дэвы – положительные создания, такие феи с крылышками. У других, наоборот, хищные и злые, заманивающие странников, а-ля русалки или нимфы. И я поняла, что это как раз очень хороший и подходящий образ для спектакля о женщине, ведь в каждой из нас сидит и ангелочек, и дьяволица. Актрисы в какие-то моменты спектакля считываются, как четыре стихии, позже похожи на лесных нимф, дриад, затем русалок, ведьм и так далее. На самом деле, они и девы, и дивы, и дэвы. Они женщины, поэтому многолики. Это спектакль о «женском мистическом начале и тотальном одиночестве». Так мы пишем в пресс-релизах.

АК: Действительно, очень символично. Яна, Ваш театр находится по адресу Набережная Канала Грибоедова, д. 107. Это сердце Петербурга, поблизости очень живописные места: Львиный мост, Театральный сквер, Дворец Юсуповых, Никольский Морской Собор. Можно продолжать бесконечно. Как же Вам, как независимому театру, удалось взять в аренду это помещение?

ЯГ: Первый год мы играли по разным площадкам, своей у нас не было. Со временем захотелось где-то осесть. Сначала мы стали снимать небольшой репетиционный зал и делили его с несколькими коллективами, это было непросто. А потом от знакомых узнали, что сдается, вот это помещение и есть возможность его снять. Узнав стоимость аренды, мы побледнели, испугались, но почему-то решили рискнуть. Всё оказалось сложнее, чем мы, по-женски, себе представляли. Но, тем не менее, вот уже третий год театр находится здесь. Всё это время нам, конечно, очень сложно тянуть эту махину, так как существуем мы без спонсорской и государственной поддержки. Если мы выходим «в ноль» – это очень хорошо. Первое время мы работали исключительно в минус и приходилось работать где-то еще на стороне, чтоб иметь возможность вкладывать сюда средства. Сейчас, когда только-только появилась какая-то финансовая стабильность – появился коронавирус и у нас, конечно же, возникли сложности.  

АК: Скажите, пожалуйста, какие у Вас планы? Как собираетесь пережить этот непростой период?

ЯГ: К сожалению, мы пока не можем строить далеко идущие планы. Ситуация нас затронула очень сильно. Хотя, казалось бы, у нас маленький зал. Изначально мы даже не попадали под ограничения властей. Зритель испуган. Когда появились первые постановления Правительства Санкт-Петербурга о запрете мероприятий с количеством человек более 1 000, наши зрители стали нам звонить и уточнять, а состоятся ли спектакли. Это при том, что наш зал рассчитан максимум на 40 мест. Причем, звонили те люди, которые у нас уже бывали.

АК: Это паника. К сожалению, она сейчас у многих людей.

ЯГ: Самое печальное, что нет прогнозов. Вот если бы кто-то сказал, что к сентябрю мы победим коронавирус, то можно было бы стоить планы. Или что пик пройдет в апреле, или в мае, или в июне… Нет никаких прогнозов и никаких гарантий. Поэтому, скорее всего, с 1 мая мы покинем наше помещение, так как нет возможности оплачивать аренду во время эпидемии. Следующий сезон будем играть на разных площадках Петербурга. Ну, а дальше – видно будет. Может, откроемся где-то в другом месте, а может нам так понравится играть то здесь, то там, что продолжим в том же духе. В этом же тоже есть свобода. Театр «Синий Сарафан» – это не место, а люди. Поэтому, всё будет, и премьеры, и новые проекты, и фестивали. Главное – быть здоровыми!

АК: А как обстоят дела с продвижением? Какие интернет-площадки Вы используете?

ЯГ: Фейсбук, Контакт, Инстаграм, официальный сайт. Если говорить о нашей деятельности, за 4 года мы принимали участие в более чем 15-ти фестивалях, в том числе международных. Например, 2 года назад мы ездили в Дрезден на 35-й Internationales Pantomime Theater Festival Dresden. В рамках фестиваля был показан Спектакль “ОКО” Абсурд в стиле ретро на сцене театра “Theaterhaus Rudi” Dresden. А в прошлом году мы получили премию как лучший молодой экспериментальный театр Санкт-Петербурга по версии NCA Saint Petersburg Music Awards. Мы выступали в Тинькофф-Арене, а приз нам вручал музыкант Дидюля. Основная зрительская аудитория – это наш зритель, взращённый нами за эти 4 года. Они знают, что можно смело идти на любой наш спектакль и быть уверенным, что все будет стильно, профессионально, со вкусом и хорошим чувством юмора. Конечно, есть поток новых зрителей. Но держимся мы именно на наших старых, они приводят своих друзей, а те своих. В общем, сарафанное радио. И мы часто шутим по этому поводу: если бы мы знали, что «как назовешься, так и поплывешь», то скорее всего мы бы выбрали другое название, а-ля «Ракета» или «Комета».

АК: «Стремительный взлет»?

ЯГ: Да, точно, «Стремительный взлет»! Театр в целом, а независимый тем более – это не то место, где зарабатываешь большие деньги. Здесь работают фанатики, люди одержимые, страстные, влюблённые в свою профессию и жаждущие ею заниматься. И это для них первостепенно. Наши артисты, преимущественно выпускники Театральной Академии, не хотят работать в репертуарном театре, так как им хочется свободы, эксперимента. Они не хотят сидеть и ждать, когда им дадут роль или работать годами в массовке. Да, здесь нет стабильной зарплаты, но зато есть возможность самовыражаться, экспериментировать, предлагать, творить. Это их сознательный выбор.

АК: Не думали над тем, чтобы выйти в онлайн?

ЯГ: Думали. Если бы кто-то из моих коллег взял это на себя – с радостью бы вышли. Заниматься этим самой сейчас нет возможности, так как помимо «Синего сарафана» я занята в еще нескольких проектах, которые требуют сил, времени, погружения в материал.

АК: Расскажите, пожалуйста, поподробнее, в каких?

ЯГ: Проекты, конечно, театральные.Небольшое предисловие.В детстве я хотела стать актрисой или модельером. В итоге стала режиссёром и художником-постановщиком. (Смеётся) Сначала была ИЗО-студия, затем художественная школа и ВУЗ. В параллель с этим всегда была театральная студия. С самого детства мне нравилось рисовать и создавать костюмы. Поступать я хотела в институт Технологии и Дизайна, но родители побоялись меня отпускать в Санкт-Петербург и я осталась в Мурманске. После школы поступила на факультет изобразительного искусства, чему я очень рада, так как получила там базовое художественное образование, основу основ. Но, параллельно с академическим рисунком, живописью и композицией, я продолжала заниматься костюмами, придумывала какие-то коллекции, шила, придумывала и делала аксессуары и украшения. Год назад мне поступило предложение от директора Орловского государственного академического театра имени И.С. Тургенева, которая вышла на меня через коллег по цеху, поработать у них в качестве художника-постановщика. Я согласилась и в октябре прошлого года мы с режиссером Владимиром Бельдияном из Государственного академического театра имени Евгения Вахтангова выпустили там спектакль по пьесе Лопе де Вега «Хитроумная влюбленная». Спектакль получился ярким, красочным, музыкальным. И зритель, и руководство театра остались довольны. И меня вновь пригласили художником в новый спектакль по пьесе Бомарше «Женитьба Фигаро», премьера которого состоялась в марте этого года. На этот раз я работала с Сергеем Дьячковским, артистом и режиссёром театра ЛЕНКОМ. В работе над «Фигаро» мы быстро нашли общий язык и Сергей пригласил меня поработать с ним над новой постановкой в театр ЛЕНКОМ Марка Захарова. В июне мы выпускаем там спектакль по пьесе Бернарда Шоу «Пигмалион», который будет называться «Мая прекрасная Галатея».

АК: Как здорово, Яна. Это действительно очень интересные и разноплановые проекты!

ЯГ: Да, 2020 год очень насыщенный. В августе месяце я приступаю к репетициям в Орловском государственном академическом театром имени И.С. Тургенева. На этот раз я буду работать там как режиссёр-постановщик, сценограф и художник по костюмам. Мне не впервой работать в этих трёх ипостасях, но я работала так на камерных площадках, а тут большая сцена, даже не большая, а огромная! В ОГАТе она именно такая. Конечно, мне волнительно. Но это какое-то очень хорошее волнение, которое тебя подстёгивает и вдохновляет. Я буду ставить «Грозу» А.Н. Островского. И тоже интересное совпадение. «Гроза» – это первая пьеса, которую я прочла еще, будучи школьницей. Именно после ее прочтения у меня возникло желание заниматься театром. Конечно, в 2020, будут и премьеры в театре «Синий Сарафан». Моей энергии хватит на всё и всех. (Смеётся) Следите за анонсами и новостями.

АК: Как у Вас все символично!

ЯГ: Да, очень символично. И с оформлением спектакля «Хитроумная влюблённая» тоже так вышло. Мне всегда нравилась Испания, её колорит, костюмы. Если открыть мои папки с эскизами костюмов, которые я рисую с 9 лет, то там вы увидите несколько испанских коллекций, сделанных в разные годы. Сейчас в Ленкоме мы делаем спектакль и решаем всё в стиле 20-30 гг. А это то, что мне тоже всегда очень нравилось. В детстве для меня не было ничего изящнее и красивее, чем костюмы в стиле НЭП. Раньше я не замечала таких совпадений, не обращала внимания что ли. А сейчас, чем дальше, тем я больше понимаю, что все не зря. В детстве, в школьные и студенческие годы, когда я рисовала все эти костюмы моя бабушка всегда говорила: «Ну что ты сидишь сгорбившись в три погибели? Ну, да, красиво! Но кому это нужно? Куда это девать? Иди лучше погуляй!». Зато теперь, спустя годы, понятно и куда это, и зачем. Когда режиссеры видят мои эскизы, они все, как один, удивляются тому, какая уверенная рука. Да и с работниками цехов мы всегда находим общий язык, так как я сама всю жизнь шью, мастерю, леплю, крашу, что-то ваяю. В общем, я еще раз подчеркну, все не зря. Главное работать ежедневно, верить в свою мечту и делать то, что ты любишь, несмотря ни на что.

АК: Яна, а в чем Вы черпаете вдохновение?

ЯГ: В музыке! У меня все неразрывно связано с музыкой. Возможно, поэтому мне пластический театр ближе, чем другие. С самого детства, когда я слушала музыку, у меня в голове рождались какие-то образы, истории, мини-спектакли. Сейчас я часто езжу в командировки и жду момента, когда сяду в вагон, лягу на свою полку, надену наушники, включу музыку и буду слушать и фантазировать. В поезде как-то особенно хорошо придумывается, рождаются мини-истории из которых потом можно сделать целый спектакль.

Меня вдохновляет моя семья, родные люди, дочь.

Город Пушкин, в котором живу. Его природа, парки, архитектура.

Ну, а главный источник вдохновения – талантливые люди!

Конечно, меня вдохновляют мои артисты театра «Синий Сарафан». Внутри коллектива мы называем себя «Синяя Банда». Для меня важна личность каждого. Я не из тех режиссеров, которые относятся к артистам всего лишь как к винтикам в своем огромном режиссёрском механизме.

Творческий процесс – это для меня тоже вдохновение. Бывает, что я прихожу в театр абсолютно без сил, никакая, но начинаю говорить, показывать, что-то придумывать и у меня открывается и второе, и третье дыхание.

Есть несколько известных личностей, которых я люблю, как родных, и они меня невероятно вдохновляют. Например, греческий дирижер Теодор Курентзис. Когда я смотрю, как он дирижирует всем телом – мне хочется жить! Певица и музыкант Nina Simon, чей голос пронизывает меня на сквозь, обволакивает от макушки до кончиков пальцев и ведёт за собой.  Мы часто используем её песни и инструментальную музыку в спектаклях театра «Синий Сарафан». Nina Simon – это моя слабость. Еще, конечно, хореограф Пина Бауш. Некоторые зрители говорят, что по моим спектаклям видно, что я её люблю. (Смеётся). Мне близка её эстетика. Когда мне плохо я просто включаю любой её спектакль и через 10 минут меня отпускает. Знаете, у Владимира Познера есть такой вопрос в финале программы, с кем бы Вы хотели поговорить из тех, кого уже нет в этом мире. Это может быть человек любой эпохи, страны, кто угодно. Я бы легко ответила на этот вопрос. Из всего многообразия выбрала и выпила бы чаю с Ниной Симон и Пиной Бауш.

АК: Яна, от лица всей редакции я выражаю Вам большую благодарность за интересную беседу. Я очень надеюсь, что когда закончится история с коронавирусом, мы еще обязательно встретимся в «Синем Сарафане» на Ваших спектаклях. Желаю Вам и Вашему творческому коллективу преодолеть этот кризис. Успехов Вам!

ЯГ: Алена, примите и мою благодарность. Мне очень приятно, что польская газета заинтересовалась нашим театром и что мне представилась возможность рассказать о нашем творчестве.

Беседовала – Алена Куликова
Фото – Денис Щеглов

Denis Szczegłówhttp://degl.ru/
Фотограф газеты, администратор сайта, автор инстаграма

Więcej od tego autora

1 COMMENT

LEAVE A REPLY

Please enter your comment!
Please enter your name here

Powiązane

Podcast "Z Polską na Ty"spot_img

Ostatnie wpisy

14 февраля – день рождения Анны Герман

В середине февраля многие страны мира отмечают День святого Валентина – покровителя влюблённых. Любовь всегда была сквозной темой в песнях, пожалуй, самой легендарной певицы,...

78-я годовщина снятия блокады (видео)

27 января 2022 года, в 78-ю годовщину освобождения города на Неве от немецкой блокады, делегация РОО «Конгресс поляков в СПб» и КПО «Полония» участвовала...

Умерла Ядвига Антоновна Шиманская

11 января ушла из жизни Ядвига Антоновна Шиманская. Ей было 93 года.Пани Ядвига стояла у истоков возрождения полонийных организаций в Санкт-Петербурге, долгие годы была...

Chcesz być na bieżąco?

Zapisz się na newsletter Gazety Petersburskiej