«Дом Шопенов был чисто польским, благодаря Юстыне Шопен, урожденной Кшижановской. Николай Шопен, хотя и был французом, по-польски говорил очень хорошо, грамотно, правда, с французским акцентом, от которого ему так и не удалось избавиться. Кроме фамилии, у детей Николая Шопена не было ничего французского, а что касается Фридерика, то он во всех отношениях был поляком. Нельзя было привести его в большее негодование, как, оспаривая его право считаться поляком. Он часто сожалел, что французская фамилия дает повод многим, и в особенности чужеземцам, принимать его француза.
Дом Шопенов был исключительно приятный, а его душой всегда оставалась мать Шопена, женщина обаятельная и мягкая, что, впрочем, она передала своему единственному сыну. От нее он унаследовал и талант к музыке. Вообще Шопены были музыкальны и, кроме Фридерика, который уже тогда слыл мастером в игре на фортепиано, его старшая сестра Людвика прелестно играла на этом инструменте».
(Ю. Косцельская, урожденная Водзинская)
«…Хотя композиторов музыки мы не причисляем к литературным сочинителям, невозможно умолчать перед публикой о следующей композиции: Полонез для фортепиано, посвященный ее превосходительству графине Скарбек Фридериком Шопеном, 8 лет от роду. Автор этого польского танца — юный артист, которому едва минуло восемь лет. (…) Это подлинный музыкальный гений, ибо он не только с величайшей легкостью и незаурядным вкусом исполняет труднейшие произведения, но является к тому же автором нескольких танцев и вариаций, которыми знатоки музыки не перестают восхищаться, памятуя, прежде всего, о столь юном возрасте композитора».
(«Варшавский дневник», 1818 год, январь)
«Имя юного Шопена было популярным. Его пригласили участвовать в концерте, организованном 24 февраля 1818 года в Варшаве Благотворительным обществом. Маленьких пианист исполнил тогда первую часть Концерта e-moll В. Йировца. С этого момента к нему пришла настоящая слава. Он был нарасхват. Каждый вечер к дому подъезжали элегантные экипажи и увозили его в известные варшавские салоны, где он импровизировал».
(З. Ежевская)
Молодой Фридерик Шопен не только талантливый музыкант, его способности разносторонни. Он пишет стихи, рисует, набрасывает карикатуры, метко схватывая наиболее характерные черты своих персонажей. У Шопена были яркие актерские способности. Когда Фридерику было 14 лет, а его сестре Эмилии — одиннадцать, они вместе написали комедию в стихах и разыграли ее перед родными и знакомыми в день именин отца — 6 декабря 1824 года. «… Они решили вместе сочинить комедию, втайне разучить ее и неожиданно представить. Итак, они сидели по вечерам, совместно создали план и поочередно писали сценарий. Дело происходило зимой 1824 года. Произведение «Ошибка, или Мнимый плут» было закончено в один вечер. Это была комедия, написанная в стихах”. Фридерик исполнял роль бургомистра Толстобрюха. «Пузатая фигура и презабавная мимика развеселили всех».
(К. Вуйцицкий)
Игра юного Шопена производила на каждого неизгладимое впечатление. Лицейский сверстник Шопена вспоминает: «В сумерках мы часто рассказывали истории из прошлого Польши, вспоминали сражения прославленных полководцев, а юный Шопен воссоздавал все это на фортепиано. Случалось, мы плакали, слушая его музыку, а Войцех Живный не переставал восхищаться исполнением».
Э. Марыльский)
«Пианист Шопен был в столь высокой степени одарен талантом подражания, что почти мгновенно мог изобразить кого угодно с поистине поразительным сходством».
(Оноре де Бальзак)
«Благодаря врожденному чувству юмора и проницательности, он умел подметить каждую комическую черточку там, где другие вовсе этого не замечали: в мастерстве подражания самым разным людям он проявлял неистощимую, искрящуюся юмором изобретательность и частенько в шуточных импровизациях пародировал музыкальные формы и характерные манеры некоторых виртуозов, передразнивая их жесты и поведение, так удачно подражая их мимике, что перед глазами моментально возникал образ данного человека».
(Ференц Лист)
«…У него был необыкновенно красивый и высокий лоб, выразительно кроткие глаза, не поражавшие красотой с первого взгляда, но если к ним присмотреться – прекрасные, ибо они озарялись его гением. Волосы буйные, густые, вьющиеся, как у отца, темные с легким рыжеватым оттенком. Крупный нос придавал чертам какую-то значительность, и хотя сами по себе они не были красивы, тем не менее, лицо Шопена было очень привлекательным. У Шопена была удивительно маленькая, изящная стопа, прелестные белые выхоленные руки с длинными и нежными пальцами, которые он временами немного картинно опускал на колени. Очень подвижный и порывистый, в беседе он блистал остроумием, подчас весьма колким, к сестрам относился с большой нежностью, а к родителям, даже в зените славы, оказывал самое глубокое почтение, и, несмотря на свое положение, обретенное трудом и дарованием, низко склонял голову перед теми, кому был обязан жизнью».
(Э. Скродзкий)
«11 октября 1830 года состоялся прощальный концерт Ф. Шопена в Национальном театре. На нем был исполнен Концерт e-moll. «Новый Концерт e-moll сочиненный и впервые исполненный паном Шопеном, знатоки считают одним из возвышенных музыкальных произведений, в особенности же, Adagio и Rondo вызвали всеобщее восхищение».
(«Варшавский курьер», 12 октября 1830 года)
Из Варшавы Шопен с другом Т. Войцеховским направился в Вену, по пути посетив Вроцлав, Дрезден и Прагу. Однако вспыхнувшее в Польше 29 ноября 1830 года восстание нарушило их дальнейшие планы. Т. Войцеховский, узнав о восстании, немедленно поспешил на родину. Фридерик также горел желанием вернуться в Польшу, имеются сведения, что на следующий день после отъезда друга, он последовал за ним, но возвратился. Все друзья и товарищи Шопена сражались в рядах повстанцев. Миколаю Шопену стоило большого труда убедить сына, что он принесет больше пользы отчизне своим музыкальным талантом. Фридерик остался в Вене на долгих восемь месяцев.
(З. Ежевская)
В начале сентября 1831 года Шопен направляется в Штутгарт, где его застает известие об осаде Варшавы царскими войсками. «Терзаемый наихудшими предчувствиями, в состоянии глубокого отчаяния он лихорадочно набрасывает в дневнике свои страшные видения. Боль, пронизавшую его при вести о падении Варшавы, мучительное беспокойство за семью и возлюбленную он излил в трех рожденных в эти дни драматических композициях: Этюде c-moll, названным Ф. Листом «Революционным» (op.10 № 12), и в Прелюдиях ре минор и ля минор».
(З. Ежевская)
Среди личных вещей композитора сохранилась пачка писем, перевязанная лентой с лаконичной надписью, сделанной его рукой: «Мое горе». В этом пакете хранилась переписка с семьей Водзиньских, относящаяся к 1835-1837 годам. Воспоминания об этих годах занимали в жизни композитора особое место. Виною тому – любовь к Марии Водзиньской, дочери Винсенты Водзиньского, богатого куявского помещика; любовь, едва не закончившаяся браком Фредерика и Марии.
В 1835 году в Дрездене Шопен встретился с Водзиньскими и был очарован Марией. Как описывает сестра Марии Ю. Косьцельская: «В день отъезда, состоявшегося в полдень, Шопен подарил Марии только что написанный для нее фа-минорный Вальс, который нам и сыграл перед тем как сесть в дилижанс». В этом Вальсе двенадцатикратное повторение звука ре-бемоль в правой руке изображает бой часов из соседней церкви (Шопен выехал из Дрездена в 12 часов дня), а эпизод с ремаркой poco a poco crescendo ed appassionato — грохот экипажа, подъехавшего к дому. Этот вальс, называющийся поэтому «прощальным», был издан посмертно в качестве op.69 № 1.
