Мы продолжаем публиковать воспоминания Надежды Богдановой о паломничестве из Петербурга в Ченстохову в августе 1991 года.
Пешком в Ченстохову
«Не можете служить Богу и маммоне».
Матфей, гл.6, 24
Утром мы должны были прийти на мессу в храм доминиканского монастыря, не помню, в какое время, но очень хорошо помню, что мы с Сергеем ещё успели сбегать на рынок, чтобы продать привезенные товары. Погода была замечательная, светило солнце, но ещё не было жарко, и рыночная площадь была заполнена народом. Я сразу же увидела, что там уже торгуют наши паломники. Я узнала у них цены, и мы довольно быстро продали то, что привезли. Сейчас трудно поверить, что в Польше на базаре расхватывали русские продукты – водку, сгущенку и шпроты, а также механические часы и фотоаппараты ЛОМО. Но это было, и не так уж давно!
Торговля на рынке не принесла мне удовольствия. Мне было стыдно торговать, не знаю, почему. Может быть, торговля вообще не для меня. А может быть, на бессознательном уровне я чувствовала, что паломники не должны торговать, и мне было «за державу обидно». Не знаю! Особенно мне не понравилось то, что на многих была одежда с нашивками с символикой нашего паломничества. Надо сказать, что у нас было много различных нашивок, по которым сразу было видно, что мы паломники из Петербурга. Особо старательные были усыпаны нашивками и значками с ног до головы. К сожалению, у меня ничего не сохранилось, кроме двух значков, которые специально сделали для этого паломничества: первый с символами Петербурга, а второй с изображением чудотворной иконы Ченстоховской Божьей Матери. На втором значке также виден год 1991:
Подошло время идти на мессу. Мы свернули торговлю и пошли к монастырю. Мы уже подошли к центру города, и тут Сергей сказал мне, что у него осталась одна бутылка водки. Я сказала ему, что он нарочно оставил её, чтобы выпить. Он ответил: «А вот и нет!». Я сказала: «Конечно, да!» . Он обиделся и сказал, что это не правда и что он продаст её прямо здесь. Затем он достал водку, подошёл к первому попавшемуся поляку средних лет и действительно продал ему бутылку. Мне всё это совсем не понравилось, и я решила, что больше никогда не буду брать с собой водку.
Храм уже был заполнен народом. Сергей остался где-то у входа, а я постепенно прошла вперёд и даже нашла свободное место. Началась месса, мне было всё хорошо видно: и алтарь, и доминиканцев, сидящих на специальных скамьях. Насколько я помню, служба была на польском языке, я ничего не понимала, и всё это для меня было как необычное представление. Я с интересом рассматривала храм и монахов. Храм произвёл на меня сильное впечатление. Это средневековый готический собор, богато украшенный и с необычным алтарём, где Святая троица изображена в виде двух фигур с коронами на головах – Отец с длинной бородой и Сын с крестом на плече – а Дух Святой в виде голубя над их головами. Как мне кажется, довольно странная трактовка для доминиканцев, любящих повторять, что примитивное и буквальное толкование Святого писания не может быть верным.
Служба закончилась, и люди начали выходить из храма, а я ещё постояла немного недалеко от входа, откуда виден весь храм целиком. Нет, я не молилась, так как в то время я не умела молиться. Я просто хотела вобрать в себя это ощущение чего-то сверхъестественного, которое явно присутствовало в этом древнем храме.
Нас построили в колонны. Во главе каждой были братья доминиканцы с флагами, на которых были изображены символы Ордена. За время, проведенное в пути, я так привыкла к этим символам, что впоследствии даже вышила что-то похожее на джинсовой куртке, не слишком хорошо понимая, что они означают. В первый день колонны были построены по группам. Я сосчитала своих студентов, все были на месте, и колонны тронулись в путь. Это было красочное шествие: много флагов, нашивок, значков, белые рясы доминиканцев и яркая одежда молодежи – все смешалось и потекло по улицам древнего Кракова, залитым ярким летним солнцем. У возглавляющих колонны доминиканцев были микрофоны и какие-то усилители звука, так что было слышно, что они говорили. Они читали Библию или размышляли по поводу прочитанного (в основном на польском языке!), или, чаще, пели песни на различных языках, включая латынь. Я прослушала эти песни столько раз, что в конце паломничества уже могла подпевать вместе со всеми. Те, кто не хотел слушать песни и религиозные размышления, начали перемещаться в конец шествия, где ничего не было слышно, и, таким образом, колонны постепенно перемешались, и уже было не важно, из какой ты группы. Я разговаривала с Сергеем: о жизни, о России, о Польше, в общем, ни о чем. Идти было легко и приятно, так как погода была замечательная, и мы не несли ничего тяжелого (наши рюкзаки везли на машинах). Мы вышли из города, и когда подошли к первой деревне, то увидели встречающих нас местных жителей. Они стояли около своих домов и предлагали нам напитки, что-то вроде морса. Мы с удовольствием выпили морс, некоторые даже по несколько стаканов. Я подумала: «Какие поляки молодцы! А если бы мы шли по России, то кто-нибудь вынес бы нам хотя бы водички?»
Целибат: жертва или другой путь?
«Время уже коротко, так что имеющие жён
должны быть, как не имеющие».
1 Кор., гл. 7. 29
К вечеру мы начали уставать, хотелось есть. Колонны остановились на привал. У кого-то ещё сохранились продукты из Петербурга, у нас с Сергеем были булочки из доминиканского монастыря. Паломники садились в круги, чтобы перекусить и немного поговорить. Я выбрала круг, где доминиканский монах говорил о чём-то с двумя девушками по-русски. Съев пару булочек, я начала понимать, что они обсуждают проблему целибата: девушки не могли понять, как молодой, симпатичный юноша мог отказаться от семьи, от возможности любить девушек и иметь детей. Он им что-то говорил о жертве, о любви к Богу, о служении, о призвании, а они не верили его словам, и пытались найти какую-то более рациональную причину для такого выбора. Я задумалась над проблемой, и тоже решила, что они, должно быть, что-то скрывают. Ведь не может быть, чтобы человек из-за каких-то странных философско-религиозных соображений мог добровольно отказаться от секса.
Надо сказать, что потом я ещё много раз слышала подобные разговоры. Похоже, эта проблема больше всего интересовала нашу молодежь, особенно девушек, которые наверно бессознательно считали, что юноша, желающий уйти в монастырь, плохо поступает по отношению к женскому полу. Надо воздать должное бедным братьям доминиканцам, которым приходилось по многу раз отвечать на одни и те же, не очень этичные вопросы. Это было столкновение двух идеологий: братья просто самим своим существованием заставляли нас задуматься о том, что, может быть, это мы в чём-то не правы. И к концу паломничества я действительно начала думать, что здесь не всё так просто, как мне раньше казалось. Потом медленно, но неумолимо, эта мысль укреплялась в моём сознании, и, наконец, я решила, что это второй путь, который существовал изначально и всегда будет существовать в человеческом обществе. Семья и дети – это замечательно, но разве человек существует только для того, чтобы размножаться? В какой-то книге Дмитрия Балашова, скорее всего «Ветер времени», я прочитала о размышлениях героя, который оставил свою семью и ушел в монастырь (в православии это возможно). Его женили на женщине, которую он не любил, она нарожала ему много детей, но ухаживать за ними не успевала, и все они жили в одной избе, в грязи, в нищете, в голоде, без всякой надежды на лучшую жизнь. Вы мне скажете, что это было давно, что сейчас так не бывает. Ан, нет, ещё как бывает! Например, моя знакомая из Св. Екатерины жила с мамой и сыном в однокомнатной квартире, потом, не выходя замуж, родила дочь, а затем нашла себе какого-то парня и родила ещё одну дочку. Парень покрутился, покрутился, и исчез. Она долгое время не работала. Как они там живут в однокомнатной квартире впятером? В церкви нам часто говорят, что мы должны помогать людям, оказавшимся в трудном положении. Это конечно верно, но иногда мне кажется, что люди собственными руками (между прочим, через грех) создают себе кучу сложностей, а затем требуют, чтобы им помогли.
В общем, я хочу сказать, что часто семейная жизнь порой может превратиться в сущий кошмар. В богатых семьях жизнь тоже не сахар. У меня есть однокурсница, муж которой стал бизнесменом, и тут же начал заводить себе любовниц. Она терпела, так как не хотела разводиться, но сильно переживала и, в конце концов, начала пить. Сейчас она выглядит лет на 10 старше своего возраста, и как-то блёкло: согнутая с трясущимися руками. Он, кстати, угорел на даче по пьянке и умер. А когда она выходила замуж, то говорила, что у них будет замечательная жизнь. Так каждый думает, что его семья будет замечательной, и дети будут умные и красивые, а потом оказывается всё не так.
Конечно, дети нужны, но кроме размножения у человека есть и другие функции. Какие – это сложный вопрос. В чем смысл нашей жизни: родить ребёнка, построить дом и посадить дерево? Мне кажется, это доктрина материалиста, а у верующего человека цели другие. И мы должны выбрать, что для нас важнее, ибо наш век ограничен, и у нас нет возможности успеть всё в нашей жизни. Может быть, я не права, но я льщу себя надеждой, что не так важно, когда вы сделаете этот выбор, главное – сделать его правильно. Вспомните притчу о работниках, которые вышли работать на виноградник хозяина в разное время, а награду все получили одинаковую – один динарий:
«Я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе.
Разве я не властен в своём делать, что хочу?»
(Матфей, гл.20 – 14,15).
Вечером мы пришли в какой-то населенный пункт, и нас распределили по квартирам. Мне почему-то достался сеновал, а Сергею – нормальное жильё.
[…] Продолжение […]
[…] Часть третьяЧасть четвёртая […]
[…] Часть третьяЧасть четвёртаяЧасть пятая […]
[…] Часть перваяЧасть втораяЧасть третья […]
[…] перваяЧасть втораяЧасть третьяЧасть […]
[…] перваяЧасть втораяЧасть третьяЧасть четвёртаяЧасть […]