Владислав Витольдович Макарский родился 3-го августа 1935 года в Луге. Его отец, Макарский Витольд Тадеушевич, закончил Ленинградский финансово-экономический институт. Мама – Макарская Анна Францевна, работала экономистом в институте «Гипроникель».
Единственная и очень любимая отцом сестра – моя тетя Ирена, вспоминает: «Владик с первых дней своей жизни отличался музыкальностью. По свидетельству мамы, медицинские сёстры роддома называли его «песнохор».
Трехлетний Владислав с особым удовольствием напевал мелодию танго Утесова «Утомленное солнце нежно с морем прощалось…».
Во время войны наша семья была эвакуирована в Пермскую область. Вернувшись в Ленинград, Владислав поступил в 311-ую среднюю мужскую школу и в музыкальную школу по классу скрипки.
Наше послевоенное детство было интересным и радостным. Папа увлекался охотой и рыбалкой. Он брал нас в свои путешествия. Удивительная природа Ладоги и романтика переполняла наши юные души. А мама до самозабвения любила музыку и театр. Мариинский, Малый оперный, Филармония, ТЮЗ – всё это было в нашем детстве, формировало характер и поведение.
Закончив 7 классов, Владислав поступил в 321 школу. Школа знаменита тем, что до революции была первой гимназией в Петербурге. В стенах этой школы Вильгельм Кюхельбекер учил будущего музыкального гения Глинку.
Именно здесь были отмечены литературные способности Владислава. Ему предоставили честь продолжать писать историю школы.
По окончанию он поступает на химический факультет Ленинградского университета. Однако, как оказалось, ему было тесно в его стенах. Владик устраивал студенческие вечера, приглашал оркестры Ореста Кандата и других продвинутых музыкантов. Буги-вуги, джаз, твист и блюз были не совместимы со званием советского студента. В итоге, завершать высшее образование пришлось уже в Лесотехнической академии.
Отмечу от себя, что больше всего отец ценил личную свободу. Он не был диссидентом, в буквальном понимании, но и не был готов мириться с многочисленными ограничениями, характерными для того периода, уже в одном этом была определенная смелость. Для отца никогда не представляло никакого труда «выйти из строя». Он не стеснялся своих убеждений, взглядов и увлечений, даже если они не соответствовали общепринятым.
По окончанию института он преподавал в Ленинградском текстильном институте. Одновременно он плодотворно занимается переводами с английского и польского языков.
Стоит отметить, и это важно для понимания личности отца, что, однажды, осознав свою польскую идентичность, отец самостоятельно выучил польский язык и с интересом погрузился в новый для себя мир. Осознание себя поляком не было для него условным, как для множества представителей разных народов, населявших Советский Союз и, будучи поляком по крови, он был им и по внутреннему ощущению.
В его жизни были очень разные периоды, здесь можно было бы использовать штамп «жизнь бросала его», но он не был бы вполне точным. Скорее он примерял на себя различные социальные роли, формировал новые интересы, никогда не оставляя основных – магистральных. К числу основных я бы отнес интерес к химии, общественную деятельность, участие в жизни польской диаспоры в Петербурге. Отец преподавал химию, писал научные статьи, написал и кандидатскую диссертацию, работал на руководящих должностях, был учителем в школе, работал на сплаве на сибирских реках, в институте радиологии, работал на стройке, занимался бизнесом.
Он стоял у истоков петербургской «Полонии», активно участвовал в собраниях партии «кадетов», вообще он был убежденный демократ и человек широких взглядов. Будучи верующим, он посещал костел. Более всего он любил костел Св. Станислава. Там был крещен его внук – мой сын Василий.
Отец имел обширные интересы и очень разносторонние знания, мог удивить неожиданной цитатой из Гомера, Ибсена, Мицкевича, а иногда и уличной послевоенной частушкой. В последнее время с удовольствием читал Эдуарда Кочергина, чувствовал созвучие с его размышлениями об уходящей эпохе.
С детства интересовался литературой и поэзией, видимо в связи с общими интересами, в школе он близко дружил с поэтом Анри Волохонским, вместе с которым, в шестнадцатилетнем возрасте они даже провалились под лед Новоладожского канала на зимней рыбалке с отцом. Еще одним одноклассником и настоящим другом отца в последнее десятилетия его жизни был талантливый фотограф – Юрий Алейников, также отец поддерживал контакт со школьным другом Георгием Юфитом, давно уже переехавшим в США.
Женат он был трижды. В первый раз на Инге Скнарь. Дочь Инги – Катя, долгое время, носила фамилию Макарская, хоть и не была связана с моим отцом узами крови. Катя вспоминает. «В далеком 1962 году совсем еще молодой Владислав женился первый раз. Познакомились они на какой-то “вечеринке”. Мама рассказывала, что он со своей мамой приезжал просить маминой руки у ее мамы. Его жена – моя мама (Инга
Макарская) – передала мне не только его фамилию, но и массу приятных воспоминаний о своей семейной жизни, а также общение с эти замечательным человеком. Несмотря на их развод спустя 6 лет после свадьбы и очередные браки, отношения между ними оставались теплыми и дружескими до конца жизни. Мне тоже повезло провести немало времени в его компании, за которое он стал мне близким и дорогим человеком. Таких тяжело терять».
От себя скажу, что отец действительно всегда с особенной теплотой относился и к Инге (она ушла еще раньше отца), и конечно к Кате. Они до самого последнего момента оставались ему близкими людьми.
Как все люди превыше всего ценящие свободу, папа был чужд конформизму.
Во втором браке с Валентиной Воронковой родился я. Моя мама была студенткой Текстильного института, которую буквально обаял галантный преподаватель. Отец всегда отличался галантными манерами, умел и любил нравиться, вкупе с этим, обладая великолепным чувством юмора, он был душой кампании, увлекающейся натурой. Мои родители, к сожалению, прожили вместе недолго, но мои воспоминания о периоде, когда мы все жили вместе самые светлые. В основном в воспоминаниях лето, совместные поездки на юг на машине отца. И вообще очень много воспоминаний связаны с машиной. Отец очень любил и умел водить, был лихач, которого знали все тогда еще немногочисленные гаишники Ленинграда. У отца было два гаража и мы с ним ходили на собрания гаражных кооперативов, «собрание гаражей» как называл эти веселые мужские мероприятия семилетний я.
Была наша дача в Горьковском, совместные прогулки в лесу, первые рыбалки, совместные прогулки на велосипедах – все эти такие простые, но запоминающиеся и чудесные моменты счастливого детства.
А еще у нас с отцом была собака – сибирская лайка Клара Ивановна, которую он привез из Сибири. Она была по человечески умна и предана своей стае, а стаей были мы. Она была прекрасная охотница и на моей памяти неоднократно ловила самых разных животных от змей до белок. Доставалось и кошкам и другим собакам. В нашей с отцом жизни был период длиною в три месяца, которые мы прожили вдвоем с ним и с нашей Кларой Ивановной. Была поздняя осень или зима, уже точно не помню, точно лежал снег и было холодно. Мы жили на даче в школу я ездил нерегулярно и был бесконечно счастлив несмотря на некоторые лишения и разлуку с моей любимой доброй и умной мамой. Все проходит. Я вернулся к обычной жизни, а наша Клара Ивановна пропала однажды, оставив в наших сердцах пустоту и смутное чувство вины.
Третий раз отец был женат на Светлане Грицай. Я считаю, что их брак был счастливым, они уравновешивали и дополняли друг друга. Вместе занимались переводческим бизнесом, вместе участвовали в жизни «Полонии», много путешествовали. Света очень много сделала для отца, да и для всей семьи. Своих детей у Светы не было, поэтому Света старалась уделять внимание папиным внукам: Насте и Васе, вообще старалась стать и стала близким и родным человеком. Света ушла довольно рано и это было очень серьезной трагедией для отца. Он тяжело переживал одиночество, в том числе поэтому последние годы его жизни он прожил со мной и моей семьей.
Настя вспоминает. «Особое место в своей жизни дедушка уделял внукам. Со своей «первенкой», как он меня называл, ходил по музеям, паркам, а также прививал ей любовь к польскому языку. Со своим внуком – Васей они жили на протяжении года в его квартире на Лиговском, что оказало огромное влияние и Василий, как и его дедушка стал использовать нестандартные, немного торжественные речевые обороты. На протяжении нескольких лет дед водил своих внуков в «Полонию» на празднование Пасхи и Рождества. Он всегда был рад посетить их праздники в школах и детских садах, поддерживал любые начинания, всегда сидел в первом ряду на выступлениях и спектаклях. В мае 2012 года Владислав показал своим родственникам любимые места в Польше, познакомил с родственниками – очень радовался этой поездке. Еще одним увлечением дедушки можно назвать путешествия. Он много путешествовал со своей третьей женой – Светой. После ее смерти также путешествовал с нами, а иногда и один ездил в гости к своим старым друзьям (например, в Англию). Дедушка был очень искренним и сентиментальным его квартира увешена фотографиями родных и близких, на полках хранятся различные мелочи, например, его портрет написанной внучкой в 2000 году. Он считал своими внуками не только нас с Васей, но и Сашу Туч, и Леру Устинову. Саша Туч – мамина сестра, она старше Насти на два года, поэтому они росли вместе и Владислав воспринимал ее как родную. Последние годы он часто жил на даче, где последние шесть лет жили и друзья сына – Устиновы. Маленькая Лерочка росла практически у него на глазах, поэтому он ее очень любил».
