К 220-летию со дня рождения Адама Мицкевича. В 2018 году исполнилось 220 лет со дня рождения гениального поэта, классика мировой литературы Адама Мицкевича. Его произведения переведены более чем на 30 языков мира. Адам родился в Новогрудском повете (ныне Барановичский район) в деревне Заосье 24 декабря 1798 года.
1. ПЕТЕРБУРГ ПЕРЕД ПРИЕЗДОМ МИЦКЕВИЧА
В правление Александра I проводится реформа образования, в результате которой в Петербурге создается Педагогический институт (1803), преобразованный позднее в Санкт-Петербургский университет (1819), создаются новые университеты в Харькове, Казани, Дерпте, открывается учебное заведение нового типа – Царскосельский лицей – для подготовки государственных чиновников высшего ранга. В 1814 г. открылась доступная каждому Императорская публичная библиотека с огромным книжным собранием, значительную часть которого составила перевезенная из Варшавы после Инсурекции библиотека братьев Залусских. Все это увеличивало приток молодых людей из Польши, желавших получить в России образование. Перебрались в Санкт-Петербург также некоторые выпускники и преподаватели Виленского университета, в частности востоковед Юзеф Сенковский, получивший звание профессора в 22 года и занявший в университете сразу две кафедры: арабской и турецкой словесности.
Главным событием царствования Александра I, безусловно, была победа в Отечественной войне 1812 г. с Наполеоном, радикально изменившая политическую обстановку в Европе и приведшая к образованию Царства Польского (1816), вошедшего в состав Российской империи в форме личной унии с императором. В его создании значительную роль сыграл сотрудничавший с Александром I князь Адам Чарторижский. Польша получила свою конституцию, армию, парламент и относительно либеральное правление, продолжавшееся до 1832 г.
Этот период – первая треть XIX века – был благоприятным для развития русской литературы, в которой засияли яркие имена Василия Жуковского, Александра Пушкина, Ивана Крылова, стала интенсивно развиваться журналистика и пресса. Если в начале XIX века в Петербурге выходили лишь три печатные издания: две газеты: «Петербургские ведомости» и «Русский инвалид» и основанный Карамзиным двухнедельник «Вестник Европы», то уже к 1825 году к ним добавились «Северный Меркурий», «Невский зритель», еженедельник «Сын отечества» и двухнедельник «Северный архив» Греча и Булгарина, а также десятки альманахов. В развитии русской журналистики активно участвовал уроженец Литвы, бывший участник наполеоновского похода в Россию Тадеуш (Фаддей) Булгарин, издатель «Литературных листков» и газеты «Северная пчела», выходившей с 1825 г. Он также был членом Вольного общества любителей русской словесности, объединявшего многих литераторов. Существовали и другие литературные объединения: «Арзамас» и «Зеленая лампа», куда входил Александр Пушкин.
2. В МИЦКЕВИЧЕВСКОМ ПЕТЕРБУРГЕ
Реализация либеральных идей Александра I и Адама Чарторижского в Царстве Польском, увы, оказалась недолговечной. Поляки желали больших свобод, вплоть до полной автономии. Власть отвечала репрессиями и ужесточением контроля. Организовывались оппозиционные кружки, в том числе возникло общество филаретов в Виленском университете – патриотическая организация, к которой принадлежал и Адам Мицкевич. По решению следственной комиссии по делу филаретов он был выслан – в числе других учителей – в отдаленные области России. Точное место высылки определялось в Петербурге, куда Мицкевич и отправился в октябре 1824 г. Наказание не казалось ему слишком строгим: перед отъездом поэт вписал в одно из альбомных стихотворений, что ждал его «вроде бы даже с охотой». Действительно, из провинциального Ковно он перемещался в столицу империи, центр литературной жизни, где была уже значительная польская колония!
Во время своего первого визита в Петербург (ноябрь 1824 – январь 1825) Мицкевич встречался вначале только со своими товарищами по Виленскому университету: Юзефом Пшецлавским, Винцентием Пелчинским и др. Он нанес визит востоковеду Юзефу Сенковскому, который познакомил его с Тадеушем Булгариным. Булгарин ввел поэта в круг литераторов Вольного общества любителей русской словесности, среди которых был и Кондратий Рылеев, знавший польский язык. Между поэтами сразу же установилась дружба. Мицкевич высоко ценил вольнолюбивую поэзию Рылеева, в то время уже известного поэта, автора исторических «Дум», издававшего вместе с Александром Бестужевым «Полярную звезду». А Рылеев не только знал, но даже переводил на русский фрагменты баллад Мицкевича «Лилии» и «Свитезянка» из его дебютного томика стихов «Баллады и романсы», привезенного в Петербург еще одним его виленским товарищем – филаретом Домиником Орлицким. Сохранились сведения о частых встречах Мицкевича с будущими декабристами, которые принимали его, как своего и снабдили рекомендательными письмами к друзьям в Одессе, куда уезжал Мицкевич вместе с Францишком Малевским.
Можно назвать еще двух известных представителей польской колонии в Петербурге, встреча поэта с которыми в этот период была весьма вероятной. Оба славились широким старопольским гостеприимством и принимали гостей, не чинясь, независимо от их общественного положения. Это художник Александр Орловский, служивший у Великого князя Константина Павловича и живший во флигеле принадлежавшего Великому князю Мраморного дворца, и Каспер Жельветр, друг Орловского, адвокат и поверенный в делах поляков, приезжавших в Петербург по имущественным делам. Помимо этого, стихи Мицкевича были вписаны в альбомы земляков, с которыми поэт встретился перед отъездом. Это гвардейский офицер Константы Рдултовский, изучавший восточные языки в университете («В альбом К.Р.»), и первая жена Юзефа Сенковского Мария, урожденная Родзевич («Восток и Север»). Оба стихотворения датированы январем 1825 года, то есть написаны незадолго до выезда поэта в Одессу.
Возвращение Мицкевича в Петербург состоялось почти через три года, в декабре 1827 г., в свите московского генерал-губернатора Дмитрия Голицына, в канцелярии которого служил или, вернее, числился Мицкевич. За это время произошли многие важные события: смерть Александра I в Таганроге, восстание декабристов, подавленное Николаем I с помощью пушек на Сенатской площади, казнь Рылеева и ссылка на Кавказ братьев Бестужевых… Репрессии властей после восстания обошли как Пушкина, так и Мицкевича, и поэты встретились в Москве в 1826 г. Мицкевич нашел сердечный прием в среде московских литераторов и напечатал там свои «Сонеты», сделавшие его имя широко известным. В Петербург он привез свой новый труд: поэму «Конрад Валленрод», которой предстояло пройти цензуру, и смелый проект создания нового печатного издания – польско-язычного литературно-исторического журнала «Iris» («Ирида»), который должен был сделаться мостом, соединяющим польскую и русскую культуры.
Приехав в Петербург, Мицкевич и Малевский остановились в доме петербургского городского головы Ивана Жербина, занимавшем восточную сторону Михайловской площади, в квартире Адама Рогальского. В том же здании жил и другой виленский знакомый Мицкевича, Мариан Пясецкий, сделавшийся его поверенным в делах. Как польская колония, так и русские литераторы устроили Мицкевичу пышный прием. Главной сенсацией стала поэма «Конрад Валленрод», которая успешно прошла цензуру и печаталась в типографии Карла Края на углу Б. Морской и Гороховой улиц. Мицкевич неоднократно читал ее в Петербурге, в том числе и Василию Жуковскому – во французском переводе прозой. Книга вышла в феврале 1828 г., а второе издание (с предисловием, содержащим похвалы русскому царю) готовилось увидеть свет в 2-томном собрании сочинений 1829 г. А вот с проектом журнала «Ирида» получилась неувязка. Казалось бы, все шло хорошо, цензурный комитет не нашел возражений против нового издания, в программе которого значилось ознакомление читателей с «важными открытиями в науках и художествах, имевших сильное влияние на ход наук и действительно обогативших читателей с новинками русской литературы. Таким образом, журнал был рассчитан на польскую аудиторию и стал бы первым полонийным периодическим изданием на территории России. До этого подобный журнал имелся только в Вильно и был предназначен для жителей «польских губерний», входящих в состав Империи. Однако в России существовала еще одна инстанция – Министерство просвещения – принимавшая решение о благонадежности издателя. И тут вышла осечка: товарищ министра Дмитрий Блудов написал особое мнение, поставившее под сомнение право Мицкевича и Малецкого, находившихся под полицейским надзором, на такое издание. И министр Шишков умыл руки, мотивировав свой отказ тем, что «сам собой» он не может отменить решение Правительства о запрете филаретам жить и служить в польских губерниях, «а входить же о сем с представлением к Государю Императору» он не нашел «ни приличия, ни уважительной к тому причины». Так закончилась попытка издания первого польского журнала в Москве.
После этого, по-видимому, Мицкевич принял окончательное решение уехать из России, а для этого требовалось сначала перебраться в Петербург – поближе к выходу. Здесь, в столице, принимались решения о судьбе высланных филаретов, и здесь же находились друзья, которые были в состоянии ему помочь с получением выездных документов – разрешения на выезд и паспорта. Хлопоты об этом заняли больше года.
С апреля 1828 по май 1829 г. Мицкевич с Малецким снимали квартиру в доме Иохима на Большой Мещанской улице (ныне Казанская, 39), украшенной теперь памятной таблицей. Малецкому по рекомендации князя Дмитрия Голицына удалось найти работу в Литовской метрике (архиве), где он помогал графу Михаилу Сперанскому в составлении свода польского свода законов, а Мицкевич рассчитывал на получение места в Министерстве внутренних дел и занимался литературными делами. Оба активно участвовали в жизни петербургской Полонии, которая особенно обогатилась в связи с переездом на жительство в Петербург из Москвы композитора и пианистки Марии Шимановской с семьей. Ее салон в доме Пентешева на Михайловской площади стал центром культурной жизни и местом встреч музыкантов и литераторов.
Мицкевич с Малецким бывали тут гостями чуть ли не ежедневно. Налаженный быт и собственный повар дали им возможность и самим принимать гостей. О круге повседневного общения Мицкевича в то время говорится в воспоминаниях Юзефа Пшецлавского: «Хотя у него и была своя кухня, мы все же часто ходили с ним обедать к одной француженке в доме Котомина, госпоже Рондолёр, роялистке… тут собирался наш кружок: Туркул, тогда еще директор канцелярии Министерства Царства Польского, чиновники его канцелярии Линовский и Францишек Шемиот, Мауриций Понятовский, а также граф Александр Завадовский, кавалергард Бубр и Константы Рдултовский… Это веселое и разумное общество очень нравилось Мицкевичу». Другим домом, часто посещавшимся поэтом, был дом лицейского товарища Пушкина Антона Дельвига напротив Владимирского собора, где собирался кружок молодых литераторов и переводчиков, интересующихся польской поэзией. Дельвиг сам издавал альманахи «Альбом северных муз» и «Подснежник» с переводами «Сонетов». В этом доме часто бывал и Пушкин, и Анна Керн, жившая по соседству. Двоюродный брат хозяина Андрей Дельвиг вспоминает о Мицкевиче: «Все были от него в восторге. Помимо огромного поэтического таланта он обладал великолепными способностями рассказчика. Раза три в неделю он импровизировал целыми вечерами различные фантастические рассказы в духе немецкого писателя Гофмана». Вероятно, тогда и возникла знаменитая баллада «Будрыс и его сыновья», переведенная Пушкиным.
Перед отъездом, состоявшимся в мае 1829 г., уже получив паспорт, Мицкевич решился на рискованный шаг: дал обед в гостинице Демута для выпущенных из Петропавловской крепости польских узников, сидевших там за принадлежность к Польскому патриотическому обществу и амнистированных в связи с поездкой Николая I на коронационные торжества в Варшаве. Выпустили, однако, не всех: в крепости, в частности, оставался ближайший из одесских друзей Мицкевича, граф Петр Мошинский, которого отправляли в ссылку в Тобольск. Мицкевич решился на рискованный и прекрасный прощальный жест – передал ему в крепость (через поверенного в делах Мариана Пясецкого) альбом со своими стихами, который отправился вместе с узником в Сибирь и через много лет вернулся в Польшу.
3. ПОСЛЕ ОТЪЕЗДА. «ТЫГОДНИК ПЕТЕРБУРГСКИЙ»
К моменту отъезда Мицкевича польская колония в Петербурге была уже многочисленной. Помимо знати, в столицу устремились за заработком и те, кто ее обслуживал: адвокаты, медики, учителя, мелкие служащие, ремесленники, торговцы и так далее. Общая численность проживавших в Петербурге поляков может быть приблизительно оценена по числу прихожан, принимавших причастие в католических храмах города. Единственный до 1825 г. приход св. Екатерины объединял до 10 тыс. прихожан, из которых большинство составляли немцы, поляки были на втором месте, за ними – французы и итальянцы (Ромуальда Ханковская. Храм святой Екатерины в Санкт-Петербурге. СПб, 2001, С. 66). Отсюда можно сделать вывод, что польская колония к тому времени насчитывала уже несколько тысяч человек и продолжала быстро расти: в 1823-1825 гг. попечением архиепископа Станислава Богуш-Сестренцевича был построен католический храм Св. Станислава и открыт новый приход в Коломне – районе, заселенном преимущественно ремесленниками. Именно там жили Мицкевич с Малевским, а также их друг, художник и мистик Юзеф Олешкевич.
Вопрос об издании польской газеты в Петербурге поэтому явно назрел. После неудачной попытки Мицкевича и Малевского сделаться издателями «Ириды» заботы об организации газеты взял на себя их приятель Юзеф Пшецлавский, выпускник Виленского университета, чиновник Министерства внутренних дел, работавший также в Главном цензурном управлении. Газета «Tygodnik Petersburski» («Петербургский еженедельник»), появилась в январе 1830 г. и оказалась долгожительницей: она продержалась до 1858 г., то есть пережила всю эпоху Николая I.
Главным событием этой эпохи для поляков было Ноябрьское восстание 1830-1831 гг., ставшее огромным потрясением и расколовшее поляков, да и все российское общество на два лагеря, в одном из которых оказался Пушкин, а в другом – уехавший в эмиграцию Мицкевич.
Политическая линия «Тыгодника» не вызывала сомнений: она могла быть лишь строго официальной. Ноябрьское восстание называлось в нем «пагубной революцией», а повстанцы – «бунтовщиками» и «преступниками». Отношение Николая I, ездившего на свою коронацию в Варшаву в марте 1829 г., после восстания вообще круто изменилось. Интересна в этом плане история с орудиями Преображенского полка, принимавшего участие в русско-турецкой войне 1828-1829 гг. Император пожаловал их Польше для сооружения в Варшаве памятника польскому королю Владиславу III, одним из первых в Европе начавшему вооруженную борьбу с турками. Но поляки во время восстания 1831 г. действовали этими орудиями против русских войск, поэтому Николай I повелел вернуть их в Петербург и подарил своему гвардейскому Преображенскому полку, отбившему эти пушки у повстанцев. 12 орудий и 2 единорога были выставлены вокруг полкового Спасо-Преображенского собора в Петербурге. А на фронтоне триумфальных Московских ворот, построенных на дороге, по которой возвращались войска с русско-турецкой войны, а также из Польши (нынешний Московский проспект), появилась надпись, сочиненная самим Николаем I: «Победоносным Российским войскам в память подвигов в Персии, Турции и при усмирении Польши в 1826-1831 годах».
Анатолий Нехай. Редактор Интернет-журнала «Дом Польский». Переводчик польской, а также чешской поэзии. Организатор и многолетний руководитель Клуба друзей польской книги им. Агнешки Осецкой в Санкт-Петербурге. Награжден почетным знаком «Заслуженный деятель польской культуры».
