Парный сапожок Тамары Петкевич

В Доме Актера Союза театральных деятелей РФ состоялась презентация книги воспоминаний Тамары Петкевич «На фоне звезд и страха». Книга, выпущенная в 2008 году петербургским издательством «Балтийские сезоны», является прямым продолжением первой – «Жизнь – сапожок непарный», вышедшей в 1993 году и переизданной в 2004-м.  …На различных театральных мероприятиях я давно обратила внимание на эту необычайно привлекательную женщину с пышной волной волос и лучистыми глазами. Весь ее облик был проникнут каким-то теплым излучением. И лишь потом я узнала, что заочно знакома с ней уже давно – благодаря ее потрясающей книге «Жизнь – сапожок непарный».
Кажется, А.И.Герцен сказал, что вся российская литература или мартиролог или реестр каторги. Но великий гуманист и мыслитель не мог предвидеть весь гигантский размах катастроф ХХ века, вписавшего в отечественную литературу апокалиптически горящие, кровью пламенеющие страницы. С полным правом вошли в этот реестр страшные и страстные строки, написанные Тамарой Петкевич.
Философ Григорий Померанц, тоже прошедший ад сталинских лагерей, писал: «Лагерная литература делится для меня на две неравноценные части: истории о гибели души и истории о росте души. Классик первого жанра – Шаламов. Классик второго жанра – Солженицын. Я тридцать лет спорю с его идеями, но не устаю восхищаться автобиографическими главами «Архипелага». Я убежден, что они останутся в одном ряду с другими великими исповедями. В этот ряд встанет и книга Тамары Петкевич «Жизнь – сапожок непарный».
В одной из рецензий на «Жизнь…» судьба автора и героини повествования названа типичной. Может быть, этот эпитет самым страшным и является. Книга «Жизнь – сапожок непарный» охватывает события с 1920 по 1952 год. Они вместили жизнь семьи питерского коммуниста Владислава Петкевича, репрессированного и расстрелянного в 1937 году; его дочь Тамара в 1943 уехала в Киргизию, вышла замуж за ссыльного. В январе 1943 года и она, и муж были арестованы. Ее осудили по статье 58–10, часть 2, на 7 лет лишения свободы, 3 года лишения гражданских прав и конфискацию имущества. Свои перемещения — тюрьма, среднеазиатский лагерь, лагерь в республике Коми, пересылки, общие работы по сбору кенафа и конопли, земляные работы, лесоповал, лагерная больница, лагерный театр — Т.В. Петкевич описала в автобиографической книге. 30 января 1950 года она была освобождена, стала актрисой Сыктывкарского театра в Княж-Погосте. В 1957 реабилитирована.
В одной из лучших рецензий на ее книгу поэт Татьяна Бек писала: «Тамаре Петкевич выпал такой жребий, будто вся апокалиптичность ХХ века сгустилась в одной частной судьбе. Родилась в 20-м году в семье жестокого и романтичного комиссара, в 37-м в Ленинграде его посадили. Обыск, арест, очереди, передачи, допросы, розыски, обнищанье (мать осталась одна с тремя дочками, стала спиваться), великодушие и предательство близких, знакомство в тюремной очереди с юношей, у которого та же беда… Фабула книги — иллюстрация к иезуитской лжи сталинского лозунга: «Сын за отца не отвечает». Ответили — все за всех.
Исповедь Петкевич надо непременно читать, а не пересказывать. Судьба по сюжетной канве и дальше (поездка в ссылку к жениху, мытарства в Средней Азии, смерть матери в блокадном Ленинграде, и многолетние работы за проволокой от рытья земли до тюремного театра, и служба медсестрой, а также рождение сына в зоне и его навеки похищение… достаточно?) вышивала такие зигзаги, что даже беспримесный перечень, как в трудовой книжке, мог бы стать исторической эпопеей и одновременно детективом. Но тут — иное. Мемуарная автобиография Тамары Петкевич стала художественной прозой и беспафосным учебником выживания в условиях, для этого не то что бы малоприспособленных — категорически противопоказанных».
Побудительные мотивы написания и первой и второй книг Тамары Петкевич были теми же, что воззвали к сотворению «Реквиема» Анны Ахматовой. Сама Тамара Владиславовна так их формулирует во второй книге: «Мне было сорок с лишним лет, когда я села за воспоминания о пережитом. К тому толкала отчаянная, сводящая с ума потребность отыскать хоть какую-то логику в «великом эксперименте»; понять во имя чего были отняты и сломаны жизни у такого множества людей… Прошлое, как что-то живое и властное, повернуло меня к себе. Заставило слышать себя и говорить с ним. Мне «выдавались» силы. Принимая их через какое-то тайное окно, я исписывала одну тетрадь за другой».
Новая книга повествует о возвращении Тамары Петкевич в «вольную» жизнь, которая тоже сопровождалась преследованиями, запретами, тяжелейшими испытаниями.
То, что в первой книге условно названо «другой жизнью», берет начало в раннем июльском утре 1952 года. Книга «На фоне звезд и страха» описывает события с 1952 года до наших дней. Казалось бы, это повествование по силе эмоционального воздействия не сможет сравниться с изображением эпохи величайших потрясений. Но автор постоянно возвращается памятью туда, к трагическим истокам своей «типичной» биографии, заставляя нас вновь и вновь переживать события, несовместимые с самой природой человеческой личности. И перед нами предстает потрясающая трагедия матери, утратившей сына. Сына живого и вполне успешного. И эта история вновь заставляет вспоминать, как отрекались родные от родных, оклеветанных режимом и втоптанных в лагерную грязь. Так что в этом смысле две книги воспоминаний Тамары Петкевич составили единую гармоничную пару.
Однако вторая книга Т.Петкевич не исчерпывается даже этим колоссальным историческим аспектом. Она служит очень интересным и ценным источником сведений для современного театроведа. Автор в силу особенностей биографии села за парту театроведческой аудитории на Моховой в уже зрелом возрасте. Но цепкая память, хранящая массу фактов, событий и впечатлений, способна дать фору иному юному восприятию.
Перед читателем разворачивается картина провинциальной театральной России: актерский дебют Тамары на сцене Шадринска, памятные роли в театрах Чебоксар и Кишинева. (Кстати, я убедилась, что мое первое с ней знакомство состоялось давно, еще в Шадринском театре, где я недолгое время работала завлитом и, перебирая старые снимки, видела эту изумительно красивую актрису – Т.К.). А годы театроведческого обучения — это просто «дорогая Моховая» в лицах: А.В.Тамарченко, В.А.Сахновский-Панкеев, Б.О.Костелянец, Е.С.Калмановский, Л.И.Гительман, Н.А.Рабинянц, А.А.Пурцеладзе… Драгоценные для разных поколений выпускников имена.
Две парные книги, написанные Тамарой Петкевич – еще один ее нравственный, духовный подвиг. Сила духа способна восхищать, но довольно часто в восклицаниях: «Как же человек все это смог вынести!», мне чудилось нечто фальшивое и недоброе. Поэтому я не изумляюсь тому, что эта женщина смогла выстоять перед таким сонмом бед и испытаний. Эта удивительная женщина только так и могла!