24 октября в рамках фестиваля им. Джозефа Конрада состоялась встреча с писателем Виктором Владимировичем Ерофеевым под названием «О России, которой не видно». Мы собрали самые интересные ответы писателя в кратком пересказе.
О литературе и взгляде снизу
Как-то писателя спросили, каково было жить в Париже на самом высоком этаже, и он ответил: «Сверху всё хорошо видно». И правда, когда находишься наверху, то видишь дальше, панорама становится объёмнее: так, например, английская королева Елизавета II видит лучше, чем сборщик машин в Оксфорде. Русская литература, если не брать только аристократический («пушкинский») период, обычно смотрела снизу, её раздражало, когда писатель смотрел сверху или когда писателя не волновало направление этого взгляда. Взгляд снизу стал характерен не только для русской литературы, но и для западных писателей XX-XXI века, которые получили заряд левых взглядов, когда писатель должен ещё каким-то образом помогать народу и бороться с несправедливостью. По мнению Ерофеева, это антилитературно. Литература создана не для того, чтобы бороться за справедливость – для этого есть журналистика, право, суды, демократия, – литература прежде всего отвечает на вопрос «что такое человеческая природа?». Писатель должен быть свободным, а соединение писательской и гражданской позиций приводит только к ослаблению и разрушению их обеих.
Россия – рай для писателей и ад для читателей?
В России рай для писателей – не понимаю писателей, которые оттуда уезжают, но в России ад для читателей – не понимаю читателей, которые оттуда не уезжают.
Виктор Ерофеев “Энциклопедия русской души”
Эту цитату, говорит сам автор, нельзя воспринимать буквально, потому что есть разные читатели и разные писатели. Россия для Ерофеева – это рай на льдине, а себя писатель представляет исследователем арктического льда где-нибудь на Северном полюсе – там холодно, вокруг белые медведи и в любой момент можно провалиться под лёд. Семья его живёт где-нибудь в Лондоне или в Париже и постоянно зовёт его приехать обратно, но он чувствует, что делает нечто важное, что исследование льда – это его призвание, и он не может вернуться домой. Рай – это вовсе не море и пальмы и прекрасный климат, это изучение человеческой природы. Как и изучение кристаллов льда в Арктике, так и изучение человеческой природы в России гораздо более наглядно, чем на Западе. Почему? На Западе существует система штор и уюта, которой нет в России – здесь всё оголено, и в этой дикости, в этой разорванности можно увидеть возможности и невозможности человеческой природы. Для писателя Россия – это невероятная страна. Здесь человек живёт, не скрываясь за темой комфорта, и только так можно понять, из чего он на самом деле состоит, где тема агрессии, милосердия, жалости, любви, равнодушия. Это не только видно, но ещё и выражается в языке – русский язык очень подвижен для выражения всех этих переживаний, и поэтому русская литература так сильна.
Почему же Россия – это ад для читателя? Это тоже надо воспринимать иронически, потому что, как уже говорилось, все читатели разные, но в целом, уровень жизни, благосостояния, наконец, безопасности на Западе намного выше, чем в России.
Можно ли научиться быть писателем?
Лучше родиться писателем, чем научиться им быть – к примеру, пойти на курсы писателей, что сейчас крайне популярно в Америке, – и это совершенно разные вещи. Можно научиться этому мастерству, но настоящий писатель – не мастер, а раб слова, своего призвания. Писатель как мастер (а таких примерно 95%) просто научился складывать слова и развивать темы, но он так и останется «тематическим» писателем – он будет раскрывать темы, которые связаны с определёнными событиями, а большой литературе это несвойственно. Толстой в «Войне и мире» не пишет о французах и русских, он пишет о той человеческой природе, которая переливается разными оттенками, а тема – это всего лишь платформа для развития каких-то его представлений, которые сами идут впереди писателя. Если слово сильнее писателя, то это настоящий писатель, как Гоголь или Платонов, но если писатель пользуется словом, то это писатель-журналист. Ничего плохого в этом нет, но совсем другая профессия.
Про современных писателей
Действительно ли сейчас в России нет достойных писателей, которые могли бы встать в один ряд с Людмилой Улицкой, Захаром Прилепиным и Виктором Ерофеевым? Писатель отвечает, что здесь его нельзя считать строгим критиком, потому что он не занимается этой литературой, но даже если брать Улицкую, Прилепина и самого Ерофеева, то все они очень разные. Ерофеев поставил бы себя в один ряд с [Владимиром] Сорокиным и [Виктором] Пелевиным, которые опираются на темы, но раскрывают миры, связанные с метафизикой; Улицкая же очень тематическая писательница, как и Прилепин, который, по мнению Ерофеева, превратился в фашиста.
Сейчас в России беда: нет писателей на уровне Державина, Пушкина, Достоевского, Платонова или Булгакова. Почему же? Ответ прост: Россия исчерпала свой запас талантов, а современные писатели раздробились тематически. Нет ни поэтов, ни прозаиков, нет своих миров – это писатели, которые уходят в мир, а не приходят со своим. Никто в этом не виноват: ни интернет, ни якобы отсутствие интереса к литературе, ни обстоятельства. Даже когда писателей расстреливали, литература существовала – был Пастернак, Ахматова, тот же Платонов. Сейчас правительство особо не цепляется к писателям, по крайней мере, это несравнимо с советской властью, цензуры нет, можно писать о чём угодно.
В заключение Ерофеев приводит необычную метафору: как поле должно отдохнуть после уродившегося урожая, так и литературное поле России сейчас отдыхает, чтобы потом снова начать плодоносить.
Про «Хорошего Сталина» и родителей
Книга «Хороший Сталин», в которой Ерофеев описал своего отца, их жизнь и отношения, рассорила писателя с его родителями вплоть до прекращения общения на несколько лет, несмотря на то, что эта книга – памятник отцу писателя, его жизненному пути. Впоследствии книга была переведена на 62 языка, и родители Ерофеева поняли, что эта книга не скандальная и написана не для того, чтобы раскрыть всем секреты их частной жизни. Так почему же Ерофеев написал о них такую страшную книгу и жалел ли он об этом? Автор отвечает, что эта книга повествует о том, что происходило со временем и с человеком, и книга эта не тематическая – она о человеческой природе, о том, как эта природа существовала в том времени.
Писатель по своей природе предатель, он предаёт огромное количество своих жизненных переживаний, потому что он должен каким-то образом препарировать всё то, что он пережил, и в этой препарации возникает предательство по отношению ко всем людям, которые находятся вокруг него. Писатель – это противное дело, это даже не профессия, а такое существование. Мы идеализируем писателя, а с другой стороны опускаем литературу; писатель способен на очень странные вещи, но литература самоочищается, если это настоящая литература. То же самое произошло с книгой «Хороший Сталин»: родители Ерофеева обиделись, но многие читатели по всему миру говорят, как замечательно и высоко Ерофеев изобразил там своих родителей. Кто тут прав? Родители или сотни тысяч читателей, которые хорошо отзываются о книге? Сам писатель склоняется к последнему.
Умом Россию не понять?
Все помнят знаменитые строки Фёдора Тютчева, которые любят цитировать многие россияне:
Умом – Россию не понять,
Аршином общим не измерить.
У ней особенная стать –
в Россию можно только верить.
Можно ли считать, что эти строки используются как дымовая завеса, чтобы представить Россию не как обычное государство, а как таинственный, метафизический край, древнюю цивилизацию, чтобы спрятать ото всех внутренние проблемы?
Относиться к этим словам Тютчева можно по-разному. Писатель считает, что Россию понять можно, но с помощью специальных инструментов – у каждой страны или цивилизации они разные. Ерофеев пытался использовать такие инструменты в своей книге «Энциклопедия русской души», и с помощью них он осознал, что Россия не стремится к золотой середине, к компромиссу, она построена на внутреннем противоречии, и это противоречие уничтожает возможность цивилизации, но парадоксальным образом увеличивает возможности культуры. Культура же рассматривает эту цивилизацию как болезнь, а Россия всегда была больной именно из-за этого противоречия. В этом смысле писатель не верит Тютчеву и считает, что всё поддаётся анализу, но есть и другой важный аспект: существуют разные цивилизации, и сложно говорить об одной цивилизации с перспективы другой. Европейская цивилизация, которая считает себя основной, выставляет оценки другим странам в зависимости от самих себя и своих взглядов. В России в плане гуманизма и человеческих возможностей действительно многие вещи обстоят отвратительно, прежде всего цена человеческой жизни. Культура же – это прямо противоположное явление анализа не только русской цивилизации, но и человеческой природы вообще, именно поэтому Достоевский выходит за пределы России и становится понятен и в других странах. Каждая страна имеет свои особенности, в России их просто больше – это огромная страна с разными типами культуры, которые даже могут быть друг другу враждебны.
Много ли общего у поляков и русских?
Ерофеев считает, что это трудный вопрос, и всё зависит, как смотреть на эти представления. Поляки и русские – это две совершенно разных цивилизации, которые по-разному понимают, что такое я и мы. Польское я более эгоистичное, а мы – это тема страны, которая организует. Русское же я – это принадлежность мы, а мы находится в ловушке государственного тоталитаризма, именно поэтому их невозможно сравнить. Поляки по сущности люди восточной Европы, и, конечно же, в чём-то похожи на русских, но и история, и сами народы очень разные.
Какую Европу видно из России?
По мнению писателя, Европа сейчас находится в состоянии паники: старые нормы уходят, новые ещё не пришли, и получается своеобразная условная мораль. То же самое происходит и в политике: одни табу перестают существовать, появляются новые, кроме того, огромная страна Америка перестала быть жандармом мира – жандармом в хорошем смысле, защищающем позиции мировой демократии – и это катастрофа. Мы сейчас живём в очень нестабильном мире, происходит смена вех – политкорректность, отношение к женщине, к обществу, к стране – всё меняется. Всё это происходит сейчас и в Польше: антиколониальное сознание меняется на постколониальное, которое тоже далеко от идеала.
Для Ерофеева Европа – это не единство, а отдельные страны, он считает, что Европа потеряла себя в переосмыслении действительности и ослабла, а это всегда опасно перед лицом другим тоталитарных обществ – сразу же появилось давление со стороны Китая и путинской России. Всё зависит от того, когда Европа вернётся к своему лидирующему положению, но неизвестно, сколько времени это займёт, потому что силы, которые требуют изменения европейских ценностей, всё ещё крепки. К примеру, в Польше царит национализм, а также в Венгрии и Австрии, крайне правые идеи – в Германии и Франции, сепаратизм – в Италии, и всё это ужасно. Где же та самая красивая и умная Европа? Ерофеев испытывает ужас при мысли о том, что глупость всё больше и больше завоёвывает мир, о чём говорит президентство Трампа, Брексит и т. п.
Путин либеральнее 80% россиян?
К сожалению, 11 лет назад, когда Ерофеев произнёс эти вызвавшие бурные дискуссии слова, так и было, потому что Путину, помимо решения внутренних проблем, тогда нужно было общаться с мировыми лидерами, и ему приходилось сохранять своё либеральное лицо. Русский человек и сейчас выбрал бы смертную казнь и ужасные наказания для женщин за измену, и тут мы недалеки от Востока и Ирана, и наш консерватизм не только не меняется, он становится всё хуже, особенно после Крыма. Путин же, играя в хитрую игру «остаться навсегда у власти», слился, найдя возможность соединиться с народным консерватизмом, и вместо модернизации провёл мобилизацию страны. В чём же разница? Модернизация – это развитие экономики по всем направлениям, а мобилизация – это превращение страны в крепость. Однако даже сейчас, говорит Ерофеев страшную вещь, после Майдана, Крыма и Сирии, Путин всё равно либеральнее, чем большинство россиян.
Главная проблема России – это вовсе не проблема авторитарной власти и тоталитаризма, как считает западное или любое либеральное сознание, а полное отсутствие политической культуры населения, которому можно внушить что угодно. Из телевизора нам постоянно твердят, что мы самые лучшие, и виноваты все, кроме нас – американцы, поляки, немцы, – этот поиск «врагов» в первую очередь помогает мобилизации страны и продвижению определённой политики.
Этот вопрос на Западе тоже плохо знают, потому что есть сложившееся мнение, будто российский народ грезит о демократии, и всё можно решить честными выборами. Если они действительно произойдут, то президентом может стать Жириновский или какой-нибудь Захар Прилепин со своими фашистскими идеями. В этом смысле Ерофеев с надеждой смотрит на Беларусь, где с народом сейчас происходят позитивные изменения. Тема эта в России очень болезненная, потому что перед выборами вся оппозиция начинает говорить, что народ у нас угнетён, Путин хочет быть царём, значит, надо голосовать за новую Россию. Выборы проходят, народ голосует за Путина или происходят фальсификации, и тогда оппозиция разводит руками и называет народ быдлом, потом проходит несколько месяцев, и снова начинается борьба за народное счастье. А когда ты говоришь, что народ сам нуждается в какой-то просветительской активности, то желающих этим заниматься не находится, ведь это так скучно и неинтересно.
Русский народ, по мнению писателя, не прекрасен и не быдло, этот народ сформировался в условиях страшного царизма, сталинизма, авторитаризма, был расстрелян, уничтожен, напуган, так чего от него ждать? Белорусам и полякам легче – им есть от чего оттолкнуться, а от кого отталкиваться нам? От себя? От Сталина, который уже превратился в миф? Да, это ужасно, что Путин вечен, и с этим надо бороться, но в России есть гораздо более больные вопросы. Самый страшный враг России – это архаическое сознание, которое свойственно ещё первобытным племенам. В этом мы отчасти похожи на Африку.
Беседовал: Збигнев Рокита
