Искусство – это не продукт потребления

АНДРЕЙ СВЯЦКИЙ – актер театра и кино, режиссер, исполнитель романсов и авторских песен. Закончил Театральную академию и  Санкт-Петербургскую консерваторию. В 2013 году был награжден Министерством культуры и национального наследия Польши «За заслуги перед польской культурой».  Лауреат всероссийских конкурсов «Романсиада»,  «Весна романса, «Романса голос осенний» и др.  Много гастролирует, дает концерты в России и в других странах. Его режиссерские работы известны в России и за ее пределами. Участвует в теле- и радиопередачах, в вечерах русского романса, в концертных программах и культурно-общественных проектах. Занимается благотворительной деятельностью. Андрей –  представитель известной в Петербурге династии Свяцких. Его отец  – Святослав Свяцкий, посол польского языка, известный переводчик и драматург, мама – Елена Назарова, филолог, заведующая аспирантурой академии театрального искусства, бабушка Евгения Зингеревич была актрисой Александринского театра.

Андрей, вы поставили спектакль о русской эмиграции. Кто-то сказал, что эмиграция – это капля крови нации, взятая на анализ. А ведь вы сами являетесь потомком осевшего в России польского генерала. Вы согласны с таким утверждением?
– Не знаю, передается ли это ощущение генетически, но  когда я впервые оказался в Польше у меня возникло ощущение, что я вернулся на родину, как бы пафосно это не звучало. Это ощущение «корней» всегда присутствует,  сидит во мне очень глубоко. И мне очень легко общаться с поляками, мы, как будто на одной волне находимся. И Польшу я очень люблю. Есть такая строчка у Роберта Бернса из стихотворения, которое Маршак перевел, она немного смешно звучит «в горах мое сердце, а сам я внизу». Но я всегда мысленно возвращаюсь в Польшу. Возможно это еще потому, что в детстве, благодаря отцу, прикоснулся к великой польской культуре.

У Вас интересные постановки: восстановление старой постановки оперы Дж. Россини «Севильский цирюльник» в Мариинском театре, спектакль «Полушутя-полупечально», поставленный в театре «Зазеркалье»,  моноспектакль «Музыка, счастливая сестра», сплетенный из поэтических строк нашего выдающегося современника А. Кушнера и музыки Ф. Шопена, авторские кукольные спектакли: «Лисицу сыр пленил» (Латвия), «Вифлеемская звездочка» – детский кукольный спектакль в Концертном зале Храма Феодоровской Иконы Божьей Матери (Санкт-Петербург). В спектакле «Verbum Nobile» (комической опере Станислава Монюшко) Вы выступили как режиссер и как художник…
– Монюшко – совершенно удивительный композитор, один из самых моих любимых. Он чудесно передает характеры, взаимоотношения. Он настоящий драматург, и прикоснуться к его опере было счастье. Актеры шли за музыкой и как бы само собой выстраивалось действие и открывалась глубина драматургии. Это свойство большого художника – когда произведение раскрывается как цветок и его можно с разных сторон рассматривать. Добавлю, что это очень «здоровые произведения» и он удивительный мелодист.

В настоящее время много говорится о глобализированном культурном пространстве, это и популяризация национальной культуры и модные международные явления. Как сближение деловой и потребительской культуры формирует вкусы зрителя?
Я, наверное, не открою ничего нового, просто очень жаль, когда искусство становится бизнесом, и что любую «муру» можно раскрутить, вложив туда деньги. Самое обидное, что многие будут думать, что это действительно здорово и не увидят альтернативы. Люди хотят быть обманутыми, хотят влюбляться в то, что им предлагают. А сейчас есть серьезные проблемы в воспитании вкуса. Искусство – это не продукт потребления. Современная тенденция режиссуры такова, например: чтоб не выглядеть глупо или слишком просто или от какой-то пустоты, режиссеры что-то придумывают то, чего нет и быть не может в тех произведениях драматических или оперных, которые они ставят. Часто это чернуха, какие-то вещи неуместные, короче «горе от ума», потому что очень мало сердца… А многие истосковались по простоте, по чему-то человеческому и настоящему. Но нужно чем-то удивить или не ударить в грязь лицом или закамуфлировать отсутствие идеи.

Можно ли оставаться русским актером или режиссером в других культурах?
– Думаю, что можно. Наши школы, актерская и режиссерская, раньше были очень хорошими и сейчас кое что, кое где осталось. Моя любимая учительница Ольга Климанова, единственная студентка первого режиссерского курса Георгия Товстоногова, часто консультировала своих бывших студентов-вокалистов, которые поют во всем мире. И они всюду удивляли  своей глубиной. Ее театральная школа была русской.

Во многих мировых театрах нет постоянного штата, и труппа формируется под каждый новый проект. Из этого можно сделать вывод, что карьера не связана со штатной работой и служением в одном театре.
– Думаю, да. Но мне трудно сказать, потому что у меня театр одного актера. Я  исполняю различные концертные программы и играю свои моноспектакли.

Романс – это правда человеческой души это и жизнь и слезы и любовь. А чем для вас является романс, какое место он занимает в вашей жизни?
– Романс пришел в мою жизнь благодаря моей бабушке – актрисе. Вместо колыбельных песен она пела мне романсы и вообще это был ее способ общения с миром. И многое можно понять через русский романс, это наше богатство. Казалось бы простые мелодии,  примитивные тексты. Но главное искренность, чистота, безыскусность. Так просто, трогательно и глубоко высказывались люди через романс. И часто в одном романсe вся жизнь, вся судьба. Как вздох и выдох. И жизнь, и слезы, и любовь. Ловлю себя на мысли, что мне самому не хватает той искренности, которая есть в этом жанре. Сила его еще в том, что там отсутствует второй план. Очень “открытый” жанр.

Романсы Александра Вертинского, живущего некоторое время в эмиграции в Польше, переводили Тувим и Кофта, пели Ладыш, Свенцицкий,  Лемпа, а вы, исполняете их в сопровождении… кукол. Актер – одиночка и его куклы это как эмоции и чувства. Как Вам удается передать эту едва различимую грань между этими понятиями, ведь куклы выражают лишь одну эмоцию…
– Кукла может очень много выразить и порой очень неожиданно. Кукла может быть очень живой. Так же как скрипка может петь и выражать живые человеческие эмоции и даже сказать что-то большее, кукла выражать эмоции более открыта, чем актер работающий «открытым приемом». Куклы для меня как музыкальные инструменты.

У Высоцкого есть такие слова: «Я освещен, доступен всем глазам, Чего мне ждать: затишья или бури, Я к микрофону встал, как к образам, Нет, нет, сегодня точно к амбразуре». Андрей, а у вас как это происходит: когда вы выходите как к образам, а когда как к амбразуре?
– Всегда до выхода на сцену я стараюсь заглянуть в зал и посмотреть кто там сидит, как-то настроиться. Если это новая площадка – походить по ней подвигаться, обжить ее. Чтоб не было ощущения амбразуры. Когда я настроился, когда я знаю с чего начинать и как, когда знакомая программа и я чувствую, что зал доброжелательный или просто там есть мои друзья, мне легко. А бывает новая программа, специфическое пространство и т.д. И в начале чувство есть, что иду как на амбразуру, потом оно уходит. С опытом его становится  меньше. Но неуютно бывает довольно часто, стараюсь абстрагироваться от этого. Иногда в зале могут сидеть люди с  тяжелыми выражениями на лицах и почему-то именно они «попадают в кадр».

В последнее время много говорится о воспитании театром. Как театр воспитывает в ребенке личность?
– Хотелось бы, чтоб он воспитывал в ребенке человека. Чтоб на простых, наглядных примерах дети понимали что хорошо, что плохо. «Не люблю красивых стихов, пусть они лучше пробуждают совесть», это сказал один из моих любимых поэтов Ян Твардовский. Это же отношу к детским спектаклям. пусть они будут простые и самые лучшие чувства пробуждают в ребенке.

Ваши планы на будущее – это…
– Создание программы с переводами и наработками моего отца, Святослава Свяцкого, чтобы когда-нибудь зазвучали музыкальные стихи Галчинского, Тувима, Стаффа, отрывки из «Пана Тадеуша» Мицкевича.

Андрей, благодарю за беседу и желаю осуществления этих замечательных планов!

Беседовала Ядвига Андерс