С первых веков нашей эры образ Христа становится одним из центральных в мировом искусстве. Его история начинается с раннехристианских катакомб в Риме, изображения в которых были в своей основе символичны и передавали смысл вероучения завуалировано. Чаще всего встречаются просто символы Христа: рыба (рис 1), агнец, пеликан и монограмма – хризма (рис. 2).
Рис. 1: Надгробная плита из римских катакомб. Ихтис.Рис. 2: Надгробная плита из римских катакомб. Хризма.
Росписи и рельефы не содержат каких-либо портретных черт даже при изображении Иисуса в образе человека – Доброго Пастыря (молодого безбородого юноши с античными чертами лица) (рис. 3). Привычный нам канон воспроизведения лика Спасителя устанавливается в Византии к восьмому веку.
Рис. 3: Пастырь добрый, катакомбы Присциллы, 3-4 в.Европейское искусство – пример наиболее яркой и характерной истории поисков образа Иисуса как центральной фигуры христианской веры. Эрмитаж представляет жителям и гостям Петербурга огромную коллекцию европейских произведений различных эпох. Гуляя по залам музея, очень интересно наблюдать за тем, как менялись представления художников об образе Христа в течение веков. А так же, какими были эти представления у живописцев из разных стран. Несмотря на существующие каноны, каждая икона, скульптура и каждое полотно представляют Спасителя через призму глаз и инструментов создателей этих шедевров. Индивидуальное видение художника является характерной чертой любого вида искусства.
Для наглядности рассмотрим два произведения из Эрмитажа. Их разделяют полтора столетия и больше тысячи километров, но они связаны общим стремлением понять и передать образ Спасителя, его глубокие и сложные чувства, силу духа. Первая работа – алтарный образ кисти нидерландского художника Дирка Баутса, созданный на дубовой панели около 1470-го года, – «Христос в терновом венце» (рис. 4). Вторая – картина испанского художника Хосе де Риберы, написанная в 1630-х, – «Се человек» (рис. 5). Их объединяет один сюжет: мастера воплотили в своих произведениях эпизод Страстей Христовых, повествующий о страданиях Иисуса после поругания. В Евангелии от Иоанна говорится: «Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице. И сказал им Пилат: «се, Человек!». Когда же увидели Его первосвященники и служители, то закричали: «Распни, распни Его!». Пилат говорит им: «возьмите Его вы, и распните; ибо я не нахожу в Нем вины» [Ин: 19, 6-7].
Рис. 4: Дирк Баутс. Христос в терновом венце.
Рис. 5: Хосе де Рибера. Се человек.Несмотря на общность сюжета, у этих произведений имеются существенные отличия друг от друга. Алтарный образ Дирка Баутса предназначен для храма, совершения молитвы: он фронтален и симметричен, это почти икона. Баутс сгладил все переходы и свет на картине получился очень мягким. Кроме того, художник совсем не делает акцента на фоне. Пространство за спиной Иисуса – это нечто скорее условное, нежели что-то обозначающее или несущее какой-то смысл.
Рибера же показывает Иисуса чуть дальше от нас, не сосредотачивается только на лице и руках. Автор добавляет больше тела, оголяет грудь и плечо; вводит атрибут поругания – тростниковый скипетр (рис. 6). Характерные особенности иконописи тут отсутствуют. Это уже не молитвенный образ, а нечто реалистичное и более приближенное к зрителю. Христос Риберы выступает из мрака на свет, и тем самым акцентируется объемность, реальность происходящего. Зритель ощущает пространство за спиной Иисуса. Источником освещения, вероятно, является луна. Тени художник выделяет темными пятнами, переходы делает очень резкими и жесткими.
Рис. 6: Рибера. Фрагмент: рука.Черты лица, которыми живописцы наделяют Иисуса, также говорят о различных замыслах авторов. Баутс следует северной традиции в изображении локонов волос, падающих на плечи, тонких бровей и негустой растительности (рис. 7). Скорее всего, Ван Эйк первым применил один особенный прием, подхваченный другими художниками, в том числе, Дирком Баутсом. Этот прием заключается в том, что борода Иисуса Христа растет в форме, напоминающей греческие буквы «Альфа» и «Омега», которые в свою очередь являются наименованием Бога (рис. 8). Этот символизм тоже работает на создание привычного нидерландцу священного молитвенного образа.
Рис. 7: Баутс. Фрагмент: глаза.
Рис. 8: Ван Эйк. Фрагмент.
Христос Риберы обладает испанскими чертами: это густые брови и усы, словно бритый подбородок; длина волос скрывается в темноте (рис. 9). В этом лице больше индивидуальности и, в каком-то смысле, портретности. Известно, что Рибера всегда писал с натуры, и, наверное, поэтому перед нами предстает не обобщенный образ, а конкретная личность.
Рис. 9: Рибера. Фрагент: лицо.Основной задачей обоих художников является передача внутреннего состояния, характера Иисуса Христа. Но расхождение в понимании каждым автором образа Иисуса видно даже при беглом рассмотрении изображений. У Дирка Баутса он совершенно одинок: все в его выражении лица указывает на замкнутость и обращение чувств и мыслей глубоко внутрь себя. Художник не прорабатывает анатомию, скрывая тело за тканью и вырисовывая чрезмерно покатые, опущенные плечи. Это лишь обостряет эмоциональность произведения. Основой композиции является вертикаль, на которой расположены эмоциональные акценты: в первую очередь глаза; затем губы, которые находятся ровно по центру; а также руки. Именно эти элементы выражают чувства. Однако сжатые у самой рамы ладони не просто показывают его нам, но и повествуют о причине страданий Иисуса: скоро гвозди пройдут сквозь его плоть, вонзятся в кисти, а копье пробьет сердце (рис. 10). В одной точке сосредоточены места трех будущих ран Христа. Эта точка является символическим центром композиции. Наклон головы сопровождает направление взгляда: из-под полуприкрытых век смотрит Иисус почти потухшим, слабо бликующим взглядом по диагонали вниз. Ничто в его образе не выходит вовне, чувства скрыты глубоко внутри. Мы видим проявление духовной стойкости, скрытой силы Иисуса. Страдание его тихо, кротко, и только кровь и покрасневшие глаза, сочащиеся слезами, показывают, как тяжело дается это смирение Спасителю рода человеческого.
Рис. 10: Баутс. Фрагмент: рука.Рибера решает образ Христа по-другому. В нем тоже прослеживается сила, но она обретает характер божественного величия и исходит не только изнутри, но и извне. Сын Божий обращается к Отцу, прося его поддержки и укрепляя свой дух, несмотря на неизбежность предстоящих мук. В отличие от Баутса, Рибера строит тело Христа анатомически правильно, не опускает его плечи. Этим он передает мужественность и готовность принять судьбу. У него Христос поднимает ярко блестящие глаза к небу, обращаясь к Богу и прося придать сил в испытаниях. Это движение семантически очень важное. Оно усилено параллелью скипетра, который тоже устремляется вверх.
Итак, Рибера строит сложную, картинную композицию, наполняя образ Спасителя ярко выраженной эмоциональностью, драматизмом. Его Иисус мужественен и стоек благодаря Богу Отцу, у которого просит поддержки, обращая взгляд вверх. Христос Баутса не таков. Впечатление от его изображения строится на чувственной простоте композиции, максимально обостренном внутреннем переживании. Образ Спасителя трагичен, но одухотворен: в нем есть божественная сила, которую видели те, кто преклонял перед ним колени в молитве.
В «Послании к евреям» сказано: «Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же» [13:8]. С точки зрения религии эти слова верны, но искусство идет иным путем. Каждая культура, каждая эпоха и даже каждый человек понимает для себя Христа по-разному, индивидуально. В этом мы убедились на примере работ Дирка Баутса и Хосе де Риберы.
Автор статьи: Алена Иванова – студентка Института им. И.Е. Репина (Академии Художеств), факультет теории и истории искусств. С Gazeta Petersburska познакомилась благодаря бабушке – Нине Николаевне, которая является членом КПО «Полония».
Редакция: Алена Куликова
