«Для нас джаз был нишей, в которой мы прятались от ужаса советской действительности», — говорит о. Георгий Фридман. В то время это безобидное занятие тянуло на расстрельную статью — «пропаганда буржуазной культуры». Это недвусмысленно дали понять отцу Жоржа после обыска в квартире и конфискации всех пластинок.
«После этого отец страшно боялся, а я продолжал слушать джаз по радио, — продолжает отец Георгий. — Помню, он ворвался и с мясом вырвал шнур из приемника. Это был кошмар».
Вскоре в Риге Жорж приобрел «идеологически опасный» в те времена саксофон. Из Латвии он привез и оркестровки, решив собирать музыкантов, чтобы создать оркестр. Одним из первых его внимание привлек Геннадий Гольштейн – выпускник автотехникума. «Я пригласил Гену к себе, — рассказывает о. Георгий. —Помню, как он шел по коридору моей громадной коммунальной квартиры. Он нес под мышкой саксофон. У меня в комнате он сыграл несколько фраз, в которых угадывались лиризмы Чарли Паркера. Я сказал ему: «Мальчик, тебе нужно заниматься музыкой постоянно. А свой диплом выброси куда-нибудь и забудь о нем. Потому что ты музыкант».
Так появился на свет любительский джаз-банд, игравший на закрытых вечеринках в различных ДК Ленинграда. Как рассказывает Геннадий Гольштейн: «Мы играли как свободные люди, нигде не работали. Нас было 5 саксофонов, труба, тромбон».
Это было поколение «стиляг»; впрочем, они не были похожи не героев одноименного фильма. «Таких танцев мы не танцевали и уж точно не разъезжали на красных машинах с открытым верхом», — говорит отец Георгий, некогда первый стиляга Ленинграда. Историк джаза Владимир Фейертаг пишет: «Он был первым человеком. Это был джазовый стиляга, к нему можно было подойти — он все знал о джазе». Имя Жоржа Фридмана часто встречается в воспоминаниях о тех временах. Еще бы: в 50-е годы, когда все носили стандартные пальто, вдруг появились люди, бросившие вызов «серости». Жорж Фридман говорил: «Мне осточертели ватники». Немудрено, что Жорж стал главным героем легендарного обличительного фельетона«Сорняк» в комсомольской газете «Смена».
Отец Георгий рассказывал: «Меня арестовали и целый месяц допрашивали. Они не били, при Хрущеве пыток не было, но нервов потрепали достаточно».
В итоге Фридман и Гольштейн попадают в коллектив Иосифа Вайнштейна, который впоследствии стал лучшим в Союзе джаз-оркестром. Признанным лидером коллектива стал Геннадий Гольштейн, он же выполнял функции концертмейстера и аранжировщика.
О. Георгий Фридман вспоминает: «Работа была кровавая. Мы работали и на танцах, и на радио, и на звукозаписях, перед демонстрацией фильмов в кино. Отыграем отделение танцев и спускаемся играть концерт в кино. Вайнштейн брал и ночные выступления. Мы постепенно превращались в загнанных лошадей». В 1962 году после выступления на пленуме Союза композиторов последовала разгромная статья в газете «Правда». Оркестр был вынужден уйти в подполье.
Спасла вера. В разгар хрущевской оттепели из лагеря вернулся его друг — художник Родион Гузенко. В тюрьме он познакомился с католическим священником, который его крестил. Под влиянием друга в 1963 году к вере приходит и Жорж Фридман.
Размышляя над этим, отец Георгий говорит: «Мысли о том, что со смертью все кончается и, кроме могилы и червей, ничего эта жизнь не сулит, вызывали пессимизм. Этот пессимизм заставил меня искать Бога. Влюбленность в красоту обязательно приведет к Богу. Такому человеку просто некуда деваться. Потому что истинная красота – это Христос».
Жоржа Фридмана ждало знакомство с монахинями-доминиканками восточного обряда из абрикосовской общины, тайное рукоположение и годы подпольного служения.
Геннадий Гольштейн неожиданно для многих оставил джаз, увлекшись старинной музыкой. Так на свет появился уникальный ансамбль «Pro Anima». Позже был создан не менее удивительный коллектив «Саксофоны Санкт-Петербурга», состоящий из 20 саксофонистов. Геннадий Львович не только отличный музыкант, но и превосходный педагог. Один из его учеников, Игорь Бутман, заявил: «За заслуги перед джазом, за верность жанру, за высочайшее мастерство отдал бы Нобелевку гениальному саксофонисту Геннадию Гольштейну».
Геннадий Львович рассказывает: «Мы с Жоржем говорим о Церкви. Мы знаем теперь, что именно в Церкви созрели великие Музыка, Живопись, Богословие, Философия — вся христианская цивилизация. Мы познали источник великих энергий святых, музыкантов, живописцев, архитекторов, богословов и просто верующих в Бога и Сына Его Иисуса Христа».
И в жару, и в снег приезжает к храму Святой Екатерины на своем велосипеде легенда джазового Петербурга Геннадий Гольштейн, а в алтаре служит мессу его друг и не менее легендарная личность о. Георгий Фридман. Они вновь становятся участниками истории, той, которая вершилась 2000 лет назад и участником которой может стать каждый, вошедший в церковь в любом уголке земли.
Фотографии Евгения Мартыновича и издательства «Амфора»
Впервые было опубликовано в журнале «Дом Непорочного Сердца» № 2, октябрь, 2010 г.
