…Младший из братьев Новицких, Станислав Новицкий, спасаясь от репрессий, которые обрушились на его братьев и сестру, завербовался в 1936 г. на север, в г. Мурманск. Растущему заполярному порту требовались молодые грамотные люди. Там, в Мурманской области (в те годы это была Ленинградская область), в Кандалакше, Печенге, Коле было много ссыльных поляков, друзей, знакомых. Вместе со своим дядей уехал его племянник, мой отец, Казимир Новицкий.

Моя мама, Юлия Романская, получила на Украине фельдшерско-акушерскую специальность и в 1938 г. с ребенком на руках последовала за своим мужем. Получать высшее образование на Украине в те годы полякам не разрешалось, а в России таких запретов не было. В 1937-1938 гг. за Новицкими потянулись на север по вербовке и по вызову родственники, соседи, друзья, убегавшие от голода, преследований, безработицы. В Мурманске образовалась целая колония поляков с Украины. Они неплохо устроились, нашли хорошую работу. Но уже через два года летом 1940 г. всем полякам предписано было в течение 24 часов собраться и явиться к месту отправки на вокзал. Так почти все мурманские поляки оказались перед Великой Отечественной войной в Сибири, на Алтае.
Наша семья в период репатриации, летом 1940 г., находилась на Украине в отпуске (тогда у жителей Заполярья были большие отпуска, до четырех месяцев), а когда осенью мы вернулись, в почтовом ящике на дверях обнаружили повестку с предписанием «явиться с вещами». Папа потом говорил, что эта повестка пришла в день нашего отъезда в отпуск. Кампания по репатриации закончилась, началась мобилизация. Вернулся отец с войны с орденами и медалями в декабре 1945 г. Два его брата Тадеуш Новицкий и Людвиг Новицкий погибли на фронте, как было написано в повестках – пали смертью храбрых.
В 1953 г. я поступила в Ленинградский государственный университет на филологический факультет, отделение польского языка и литературы (так хотели родители) и с тех пор живу и работаю в Ленинграде – Петербурге почти полвека. Я – доцент кафедры славянской филологии. Моя дочь Марина тоже стала доцентом филологического факультета Санкт-Петербургского госуниверситета. Все мои интересы сосредоточены на работе, в университете, где я вот уже 40 лет читаю студентам лекции по истории польского литературного языка и по польскому стихосложению, опубликовала несколько десятков статей, несколько учебников для студентов. За эти годы наша кафедра выпустила около 350 специалистов-полонистов.

Из нашей семьи самая активная участница полонийных мероприятий (начиная с семилетнего возраста) — моя внучка пианистка Галина Жукова, доцент Санкт-Петербургского Государственного Университета.
Я никогда не задумывалась над тем, трудно ли быть полькой. В молодые годы это вызывало какой-то особый, романтический интерес у сверстников. Раньше, еще в мурманской школе было много поляков, татар, евреев, хотя по документам все были русскими. Помню, в 6 классе учительница, записывая в журнал мою национальность, с улыбкой сказала: «Ну какая же ты русская — Гелена Казимировна Новицкая!». С тех пор я везде писала «полька».

Люблю ли я Петербург? Здесь мой дом, моя семья, все мое сознательное прошлое, настоящее и будущее в тех поколениях, которые придут после меня. Но я люблю и Мурманск с его незамерзающим, согретым Гольфстримом Кольским заливом, с его полярным сиянием, с его белыми ночами. Там могила моей мамы. Там семья моей сестры. Я люблю Украину – родину моих родителей. Сердце сжимается всякий раз, когда пересекаю границу с Польшей, когда приезжаю в Варшаву, родной город моих родственников и моего героического прадеда, по своей воле покинувшего свою родину и не по своей воле оставшегося на Украине. Он дал своим потомкам новую родину, где они прожили свои жизни, всегда оставаясь достойными его памяти
Гелена Волошина