Была ли Агнешка Осецкая когда-нибудь в Петербурге? В прекрасной биографической книге Зофии Туровской «Агнешки» есть упоминание о пребывании поэтессы в Москве осенью 1972 года вместе с группой туристок из Ольштына, направлявшихся через Москву в тогдашний Ленинград. Она жила вместе с ними в московской гостинице. Но Агнешку интересовало тогда другое: речь шла о постановке в Москве ее новой пьесы «На березовой коре» – идея, к сожалению, оставшаяся нереализованной. Она встречалась с директором «Современника» Олегом Табаковым, с бывшим тогда в опале Окуджавой, со своей переводчицей Зинаидой Шаталовой, пыталась даже попасть на прием к министру культуры Фурцевой. После неудачных попыток продвинуть свою пьесу поэтесса вернулась домой. После эта пьеса пропала – возможно, все ее экземпляры были конфискованы цензурой.
Через несколько месяцев у Осецкой родилась дочка Агата… Так что Ленинград не оставил следа ни в творчестве Агнешки, ни в многочисленных фотоснимках, которые она так любила делать.
Зато оставила в ней след сама Россия, о чем Агнешка, обращаясь к своему знаменитому другу Булату Окуджаве, написала в прекрасном стихотворении «Прощание с Москвой»:
Ты не едешь к нашим хатам,
хоть созрел тут урожай,
а я год, наверно, пятый
повторяю: «Приезжай!»
(…)
Объясни ты мне, пропавший
в беспорядке наших лет,
отчего в сторонке вашей
моей стёжки виден след?
(перевод А.Нехая)
Этот российский след – уже другая история. Еще в конце 60-х годов Окуджава совместно с Агнешкой начал работу над адаптацией ее пьесы «Apetyt na czereśnie», получившей русское название «Вкус черешни». Именно Булат перевел на русский язык лирические партии этого спектакля, он же написал музыку песни «Ах, пани, панове…», которую много лет поют в России. Благодаря пьесе, поставленной московским «Современником», имя Агнешки стало известно в России, а песни из этого спектакля («Зачем мы перешли на ты» и др.) – начали исполняться советскими артистами. Часто посещавшая «нашу сторонку» замечательная певица Марыля Родович, тесно сотрудничавшая с Агнешкой, также способствовала популяризации у нас творчества своей великой соотечественницы, исполнив многие ее песни, однако пела она их на польском языке. Также и Эдита Пьеха, много лет живущая в Ленинграде-Петербурге, замечательно исполнила ее песню «Да здравствует бал» – опять же по-польски. Петербургский композитор и исполнительница своих песен Наталия Иванова сочинила музыку к нескольким песенкам, подаренным ей Агнешкой, и сама исполняет их под гитару… И это, пожалуй, все. Увы, польский язык не каждому доступен, а наши переводчики польской поэзии почему-то обходят творчество Агнешки стороной.И это глубоко несправедливо. Ибо песни Осецкой – это не только музыка, но прежде всего – замечательная поэзия: поэзия жизни, поэзия чувств, поэзия «как быть собой». Климат ее песен отражает нашу трудную эпоху – эпоху поисков путей к свободе, прежде всего – внутренней.
Для того чтобы хотя бы немного уменьшить эту несправедливость, в Петербурге в 2003 году был объявлен конкурс на лучший перевод стихотворений Агнешки Осецкой – в рамках ежегодного Конкурса молодых переводчиков „Sensum de sensu”, организуемого петербургским отделением Союза переводчиков России. Победители этого конкурса получили призы – и право опубликовать свои переводы в первой в России двуязычной книжке стихов и песен Агнешки Осецкой «Ах, пани, панове…» в серии «Библиотечка полонийного чтения», изданной Польским институтом в Петербурге.
Ряд новых переводов стихотворений поэтессы помещен на созданном недавно сайте www.agnieszka.ru петербургского Клуба друзей польской книги им. Агнешки Осецкой. К 75-летию Агнешки на этом сайте помещен также фрагмент самого значительного ее прозаического произведения – повести «Белая блузка». Публикуемые ниже стихотворения взяты из этой повести, полный текст которой готовится сейчас к публикации в одном из петербургских издательств.
Вот так след Осецкой добрался до Петербурга, откуда, мы надеемся, двинется и дальше по стране.
Анатолий Нехай
Новогодняя колыбельная
Как же ты непостоянен –
в нелюбви.
Как же это твоя нелюбовь –
шатка,
сколько же приветствий –
в прощании,
как хорошо ты слышишь, когда не слушаешь.
“Усни, усни, позднее время” –
торопит сердечный дьявол-хранитель …
Он тем от других и отличается,
что носит в зубах букет роз …
Медленно ты опускаешься
на постель,
ночь приближается,
так засыпают те,
дорогой,
что хорошо знают, что кто-то их ждёт.
***
Я так жду,
как будто ожидаю важного решения по моему вопросу.
Ожидаю так,
как будто у меня будет ребёнок.
Я не поднимаю тяжести,
любуюсь красивыми лицами,
готовлю придание, ухаживаю за волосами и слежу за зубами.
И в какой-то день с первой почтой придёт мне сообщение:
Так-то и так,
тёмный блондин,
или никогда.
А тем временем почта в нашем городе не работает.
Болезнь четырёх часов утра
В четыре часа утра,
как пожар,
будит меня боль.
Я встаю.
Цепляясь за стену я вхожу в ванную.
Я сомневаюсь в существование бога,
хороших людей,
тебя.
Звоню, узнать время.
Отвечают.
Перевод Татьяны Лесючевской
